Закат империи - читать онлайн книгу. Автор: Олег Суворов cтр.№ 4

К тому времени, когда раскалённое солнце закатилось за морской горизонт и над городом пленительной прохладой опустилась летняя ночь, Боэций почувствовал себя утомлённым. Добравшись до своего дома, он ласково простился с провожавшей его толпой и скрылся за высокой каменной оградой. Однако прежде чем встречавшие хозяина рабы успели захлопнуть ворота, во двор, вырвавшись из толпы, проникнул высокий и бледный юноша с всклокоченными чёрными кудрями. Не обращая внимания на преследовавшего его привратника, он догнал Боэция и схватил его за край тоги.

— Подожди, о почтеннейший Северин Аниций! Мне необходимо с тобой поговорить!

Боэций с удивлением оглянулся и узнал в юноше сына одного из своих старых друзей — сенатора Альбина Фавста.

— Что случилось, Максимиан?

— Мне необходимо с тобой поговорить, — чуть не плача, снова повторил юноша и вдруг добавил слегка переиначенную цитату из Эсхила: — Один только ты способен помочь беде многотрудной советом.

Боэций давно знал и любил Максимиана, — юноша снискал известность своими любовными элегиями, — и поэтому ласково кивнул ему головой. Кроме того, он и сам был поэтом, хотя и не считал свои гекзаметры достойными опубликования.

— Ну хорошо, тогда пойдём в таблиний ^[1], где нам никто не будет мешать. — Повернувшись к атриенсису ^[2], который молча стоял рядом с ним, Боэций приказал принести вина и фруктов, а сам дружелюбно улыбнулся Максимиану. — Только постарайся рассказать обо всём aequa anima ^[3], ибо, чтобы помочь тебе советом, я должен знать все обстоятельства твоего дела.

Максимиан сокрушённо вздохнул, и они проследовали в таблиний, где опустились в золочёные кресла, стоявшие по обе стороны круглого стола из каррарского мрамора.

— Я не могу говорить спокойно, — начал юноша, почувствовав на себе внимательный взгляд Боэция, — а потому, если позволишь, лучше прочитаю тебе элегию, которую сочинил накануне.

— Я всегда знал, что Евтерпа ^[4] никогда не покидает поэтов в беде, — улыбаясь, заметил Боэций и приготовился слушать.

Максимиан поднялся, откашлялся и, сделав трагическое лицо, принялся декламировать:

— Замечательная элегия, — сказал Боэций, когда Максимиан вновь опустился в кресло. — Однако надо тебе заметить, что «стрелы метал её взгляд, молний зловещих страшнее; согнутых луков грозней эти изгибы бровей» — весьма и весьма избитая метафора. Сколько уже раз женские брови сравнивали с луками, а взгляды со стрелами! Я бы советовал тебе переделать это двустишие.

— Но мне нужны совсем не поэтические советы, — болезненно поморщился Максимиан и принял из рук раба чашу с вином. — Я пришёл... я пришёл... потому что меня прогнали... потому что я так несчастен... — Он низко наклонил голову и последние слова произнёс совсем глухо.

— Всё ясно, ты влюблён, — как можно мягче произнёс Боэций и сделал знак рабу удалиться. — Но кто эта Домициана, я её знаю?

— Да, знаешь, это младшая дочь Тригвиллы.

Боэций удивлённо вскинул брови.

— Как? Дочь придворного гота, управляющего королевским дворцом? А я думал, что твоя возлюбленная — римлянка.

— Увы, нет, — печально вздохнул Максимиан. — В своей элегии я назвал её Домицианой лишь потому, что побоялся открыть настоящее имя — Амалаберга.

Боэций быстро и внимательно взглянул на юного поэта. Наступила тишина. Насколько непредсказуем лукавый бог любви, как странно мечет он свои коварные стрелы! Низкорослый и кривоногий Тригвилла, как и его всегдашний собутыльник — красавец Конигаст, были двумя главными противниками Боэция при дворе Теодориха. Именно они настраивали своего короля против римлян, именно они пользовались малейшим случаем, чтобы совершить очередное беззаконие и завладеть имуществом какого-нибудь несчастного. И горе было тому, кто решал обратиться за защитой в высшую судебную инстанцию — королевскую курию! Прежде чем дело доходило до суда, ответчик исчезал, а через некоторое время его обезображенный труп находили на городской свалке. Как только угораздило Максимиана влюбиться в дочь злобного готского герцога?! И неужели она так хороша, ведь её отец урод? Боэций не мог вспомнить, как выглядит Амалаберга, зато помнил слишком хорошо толстый нос, глубоко посаженные глаза и низкий лоб Тригвиллы.

— Но как ты с ней познакомился? — наконец спросил он, прервав затянувшееся молчание. — И вообще, что между вами произошло?

Максимиан не мог усидеть спокойно и, сорвавшись с места, принялся расхаживать по таблинию, едва не натыкаясь на древнюю статую Венеры, которой было уже не менее пятисот лет. Боэция утомляло его непрестанное хождение, но он терпеливо ждал, пока Максимиан успокоится и начнёт говорить.

— Познакомился я с ней на Узкой улице, той самой, на которой не могут разминуться две повозки. Мои носилки донесли уже почти до середины, когда в начале этой улицы вдруг показались носилки какого-то знатного гота. Я, разумеется, не захотел уступать, да это было бы и несправедливо, ведь я занял улицу первым. Но, когда наши рабы стали препираться, я вдруг увидел, как из тех носилок выглянула женская головка. О, Северин Аниций, какая же это прелестная и надменная девушка!

— А тебе не кажется, что два этих определения — прелестная и надменная несколько противоречат друг другу?

— Совсем нет! — горячо возразил Максимиан. — Она прелестна своей надменностью и надменна, поскольку сознает свою прелесть!

Боэций покачал головой, но не стал спорить.

— И что же дальше?

— А дальше я приказал своим рабам вернуться назад, и мои носилки, уподобившись раку, выползли задним ходом из ущелья этой злополучной улицы. Честно признать, я рассчитывал на какую-нибудь благодарность, на взгляд или улыбку, но красавица проследовала мимо меня, даже не взглянув в мою сторону!