Узют-каны - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Стрельцов cтр.№ 67

– Мочить будем или как? – сипнул Ферапонт, разглядывая через оконце четверых незваных.

И Сыч по-своему прав. Надо бы переодеться, побриться, умыться, вооружиться, авось и перескочим в неразберихе… И удачно как? Четверо на поляне, один у кровати. И их – пятеро. Одежда для всех. И оружие: четыре автомата и винтарь.

– Винтовку зарядил?

Урюк кивнул, любуясь приобретением.

– Оружие забрать надо, – нервничал Ферапонт, – постреляют сейчас…

– Не постреляют. Своих пожалеют, – цыкнул Урюк, кивнув на маленькую комнату.

– Хана, Пахан. Газона забазаривают…

– В общем, так, – решился Пётр, опрокинул оставшуюся в кружке водку в рот, гикнул, занюхал колбасой. – Ферапонт в хате. Блефуй, что с обрезом. Если чего – бабу с хромым порешишь.

– А я? – рванулся Урюк.

– На стрёме, – отрезал Пахан. – Сидишь на крыльце и главного держишь на мушке. Сыч!

– Чего? – ковыряясь в зубах, откликнулся тот.

– Бери пару гранат. Для острастки. Пойдёшь за оружием. Мы с Газоном прикрываем. Усёк? – Пётр дёрнул затвор пистолета.

– Посидим на дорожку? – предложил Сыч.

– Урюк на стрёме! – гаркнул Ферапонт.

Тот, обиженно дёрнув нижнюю губу, выскользнул на крыльцо.

– А дальше? – Ферапонт не выдержал.

– Заставим снять шмутьё. Газон всех положит, – внезапно Пахан почувствовал возбуждение, будто на свиданку собрался.

– Если слухать не будут? – прохрипел Сыч.

– Мочить без базара!

…Балагур следил за конвоиром. Тот спокойно восседал на крыльце, прижимая к бедру автомат. Непроницаемое безобразное лицо походило на изваяние. Только единственный глаз лениво, ощупывает, вглядывается. Борис прикинул расстояние – метров пятнадцать. Вот если бы метнуться к тому кусту – не попадёт ведь, не успеет. Зато на остальных отыграется. У них положение ещё хуже. Не спрятаться. Если только залечь в сорняки? Колени устали, руки за головой занемели.

– Долго нас так держать будут? – не вытерпел Шурик.

– Что делать будем, лейтенант? – одними губами шепнул Молчун, не сводя глаз с громилы.

Бортовский угрюмо сопел, порывисто, яростно.

– Левой стрелять умеешь? – еле слышно спрашивал афганец. – У меня сзади за поясом пистолет…

– Что толку? – буркнул Иван. – Ещё четверо в доме, – и мрачно уставился на лежащие в пяти шагах автоматы, такие недосягаемые.

– Цыц! – сплюнул Газон и нехотя качнул дулом в его сторону, вгляделся в Молчуна и изобразил подобие улыбки. – Гэна? Мыр такой малэнький. Ялту помнищ? Нына? Зачэм так говорищ? Дэд – абхазэц, отэц – абхазэц. Рустам – не грузин.

– Конечно, помню, – не смутился Молчун. – Как здесь оказался? Вдали от Ялты-то?

– Жызны заставыл. Дэнга нужно было, – доверительно сообщил Газон. – Как Нына? Расскажи?

– Что Нина? Живёт помаленьку. Слушай, неудобно ведь так разговаривать. Хоть сесть-то можно?

– Тэбэ можно, – разрешил Газон, – только рукы не опускай, да?

– И на том спасибо, – Молчун облегченно сполз на колени и уселся в лопухи, упираясь в землю пятками, выиграв при этом небольшое расстояние между собой и автоматом. Ссутулился, куртка на спине слегка задралась. Бортовский скользнул взглядом по обнажившимся выступающим контурам позвонков и увидел тёмную рукоятку пистолета, отсвечивающую якобы родимым пятном на бледной коже.

– Что с нами будет? – выкрикнул Шурик. – Что с нами сделаете?

Газон ухмыльнулся, шутливо провёл дулом вдоль коленопреклонённого отряда, остановился на Молчуне.

– Тэбя, Гэна, отпущу. Если адрэс Нына скажешь.

– Примитивная хитрость. Не говорите ему ничего, – буркнул Балагур.

– Заткнысь! – вскочил Газон, направляя автомат в его сторону, но скривился от боли – резкое движение отозвалось в больном глазу.

Пользуясь временным отсутствием внимания, Молчун несколько раз мелко подпрыгнул на заду, словно принимал участие в детской спортивной передаче. Быстро и бесшумно вытянул ноги и вновь упёрся пятками в землю. Автомат приблизился ещё на полшага.

– Зачем тебе адрес? – спросил, как ни в чём не бывало.

– Ты нэ понял? – наслаждался эффектом Газон. – На зонэ женщын нэту.

Молчун понимал, что краснеет, но ничего не мог с этим поделать. Неприятная догадка возмутила. Но всё так логично! Скандалы начались после Ялты, претензии в постели тоже. Где уж ему соперничать с такими образинами! Вожорский хоть и урод, но иногда на человека похож. А это в шрамах лицо с бельмом никогда уже не станет человеческим. Впрочем, в Ялте он был красавчиком! И ничего ведь сердце не подсказало, не узнал даже, когда Лёха Егоров показывал фотографии. Постой. Сколько их было? Восемь, кажется? Один с ёлки… тьфу! с кедра упал. Семь. Где ещё двое? Неужели в засаде?

…Когда Пахан и Сыч вышли, Ферапонт несколько минут наблюдал в оконце, решив, что справятся без него, потирая ладони и прихватив со стола нож, направился в маленькую комнату прямиком к Марусе. Заглянул в мечущиеся от ненависти глаза, подсел и запорхал руками: расстегнул молнию на куртке, влез под кофту и влажными улитками-пальцами подобрался к груди.

– Отстань, козёл! – дёргалась девушка, ножка кровати больно вдавилась в позвоночник, дальше отодвинуться некуда. Она сделала попытку укусить противные руки, на что Ферапонт захихикал:

– Ой, какой темпераментный рыжик тут у нас! И кожа мякенькая, хоть на хлеб мажь, – ущипнул грудь, потом сжал сильно до онемения. – Кричи, мяукай, киска!

– Толик! – она хотела крикнуть угрожающе, но возглас получился сиплым, умоляющим.

И от этого почти всхлипа она почувствовала себя ещё более униженной и беспомощной. Над ней висело грязное, сморщенное лицо со стеклянными глазами. Липкие слова марали её.

– Толик! Сделай что-нибудь!

В какой-то момент Спортсмену показалось, что его зовут. В голове кто-то перепутал все проводки, мозг бился изнутри, раздувая вены на висках. Приподняв свинцовые веки, он увидел уродца склонившегося над девушкой. Сон или явь? Не всё ли равно? Надо помочь ей, вырвать уродца из кошмара. Возможно, с его исчезновением станет легче: уйдёт из тела боль, увлажнится высохшая глотка? Он попытался встать, свалился на бок. Свиньи, ещё и руки связали. Когда? Маруся! Это же с Маруси хихикающий карлик сдирает джинсы! Спортсмену показалось, что он на секунду завис в воздухе, некая сила отшвырнула от пола и поставила на ноги.

– Толик! – обречённо всхлипнула Маруся, ужасаясь неожиданно громкому звуку раздираемой ткани. Неужели её трусики могут рваться так громко? Но он идёт, приближается…

– Так дело не пойдёт! – взвизгнул Ферапонт, обернувшись на звук шагов. – Стоять! – подхватил с пола нож и прижал лезвие к шее. – Ты же не хочешь, чтоб такая нежная шейка испортилась? Ей сейчас больно! – ласково сообщил он.