Узют-каны - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Стрельцов cтр.№ 128

– Хрен с ним, Жора. Тут такое… Пусть себе играют…

Горбун, сволочь! Горбун!

– Пей, Жора. А потом мы их покатаем… Мы покатаем! – всплыло в голове. Дядя Федя, скалясь, высунул язык, умудряясь сохранять при этом мудро-лукавое выражение на лице:

– Они прячутся. Я знаю. Боятся. Но мы их покатаем. Они любят это. Пусть не боятся. Пойдём. Я знаю, где они. Ты мне поможешь?

Точно-точно. Глупые дети не хотели играть, они царапались, плакали и кричали, когда он вытаскивал их из-под карусели. Но Вовка понял – они притворяются. На самом деле они злые маленькие сволочи, которые ЗНАЮТ ВСЁ-ВСЁ. Та, русая, с высунутым языком – Зоя Вавилова; этот, свесивший набок голову – Миша Шубин. Они знали про белый крейсер унитаза, они рисовали на нём губной помадой. Он сам пристёгивал их, визги действовали на нервы.

– Покатаем! Покатаем! – хлопал в ладоши горбун. – Жора, покатаешь! Я всегда хотел… с ними! Эту кнопочку, Жора!

– Заткнитесь! – орал Вовка. – Хватит орать!

– Я на мотоцикле, Жора! Покатаешь?

– Прекратите! – мужчина с собакой возник неизвестно откуда. – Вы что, совсем? Что вы делаете?

– Дядя! Дядя! Спаси! Он убьёт нас!

– Покатаешься? – радостно спросил горбун заступника. – Я помню – ты Семёнов из шестой школы. Покатаешься?

– Всё ясно, – мужчина поправил очки, неловко задёргался. Собака не переставала тявкать.

– Дяденька! Не уходите! Мне страшно!

– Сейчас, дети. Я просто добегу до наряда. Сотовый не берёт. Всё будет хорошо.

– Жаль, – обиделся дядя Федя и ткнул мужчину под дых, тот охнул, упал, взвизгнула собака.

Горбун пинал голову очкарика, требовал извинений за то, что тот называл его когда-то «уродом в жопе ноги», а теперь не хочет кататься. Дети орали, и Володя знал, как сделать их тихими. Он хватал непослушных за волосы, дёргал, резал ножом по горлу и шипел:

– Веди себя хорошо!

– Хрен с ним, Володя. Ты же на самом деле – Володя? Я помню! Катай нас! Ту кнопку, Володя! Кнопочку! Поехали!

Горбун и сейчас сидел на мотоцикле. Карусельщик напоминал верблюда, выставленная грудь с торчащим в ней ножом усимметривала природный нарост на спине. Вовка завопил, забыв про «блестящих». Нет! Не может быть! Он не хотел! Споткнулся о натянутый поводок – мёртвая собака прыгнула к ноге – поднялся и побежал по центральной аллее. Радужная, залитая кровью карусель, осталась позади.

– Куда же ты? Ещё кружок! Ещё! Ещё! – бился в висках хрип горбуна. Он не хотел вести себя хорошо, поэтому цап-царап…

– Мужчина, остановитесь! – эхо отскочило от обелиска и ударило по ушам. – Стой, кому сказано?!

Механический, рупороподобный голос пришельцев только подстегнул:

– Вижу объект. Бежит к выходу из парка. Разрешите применить огонь? Последнее предупреждение! Стой! Будем стрелять!

Володя увидел бронетранспортёр, расположившийся у подножия колеса обозрения, и резко увильнул в сторону, перепрыгнул бордюр и прорвался к ограде. Может быть, и стреляли. Но он не слышал. «Ещё кружок! Ещё!» Мокрые штаны мешали, Вожорский упал, задыхаясь от бега, заметил недостающие прутья в ограде – протиснуться можно.

– Я буду вести себя хорошо, – шепнул он и впихнул себя в обнаруженный лаз.

…Шампанское было тёплым и кислым, но Вовка осушил бутылку до дна, не отрываясь от горлышка. Сердце, ранее почти выскакивающее из груди, уменьшало хронометраж колебаний.

Теперь он уже почти спокойно мог дать себе отчёт о происходящем с ним и вокруг. Он убил Нину, потом убил всех этих детей на карусели, но память утверждала обратное. Володя не помнил, как и почему он всё это делал, и отсюда следовало два вывода: или пора завязывать с пьянством, или его конкретно подставляют. Кто? Вовка догадывался.

Вырвавшись из городского парка, он нёсся сначала дворами, потом по улицам, увидел себя в витрине магазина и, удивившись, остановился. Отражение скорее напоминало бомжа, только что покинувшего канализационный люк, где вместо отбросов жрали сырую человечину. Бомжей Вовка откровенно презирал, и не из-за способа существования. Просто идёшь себе по городу с какой-нибудь мадмуазель, пьёшь пиво, травишь байку, разглядываешь ландшафт – городской и выпирающий из-под кофточки, а тут тебе на – ханыга клянчит мелочь. Не жалко. Просто раздражает, принижает романтический настрой. Бомжи выделяются. Теперь Вовка Вожорский выделялся. «Эй, а где тут такой грязный и весь в кровище?» – «Только что здесь пробежал»! В момент, когда осознаёшь, что волей-неволей стал убийцей, выделяться не хотелось. И тут Володя сообразил, что прятаться как бы и не от кого. Улица, как и дворы, по которым он пробегал, пустовали. Не было обычного оживлённого движения транспорта, все автомобили стояли беспорядочно брошенными и, Вовка подозревал, даже не закрытыми. Присмотревшись, увидел за стеклом «Lexus» мертвеца с запрокинутой головой. И больше ни души. «Что они делали там, под каруселью?» – подумал Вожорский. И понял. Прятались. От таких, как горбун. От таких, как та баба, что сожгла себя в поликлинике. От психов.

Пусть он бухал, но оставался в курсе – психов развелось на каждом шагу. Вначале – погромы и баррикады, на улицах грязь и мусор. Потом – пожары, случались перестрелки. Кто-то кокнул кандидата на пост главы города. Кто-то захватил роддом и выбрасывал из окна младенцев. И жуткое количество самоубийств. Тут Володя вспомнил раздавленную собаку, бармена Ростислава… Нину. Но собака была важней. Мертвецов перестали убирать. Никто не приехал и не увёз зарезанных детишек с карусели, никто не вытащил того ублюдка из «Lexus»…

Ему стало жутко. Последний землянин? Потом вспомнил фильм о чернобыльских событиях. Блестящие костюмы, скафандры. Это не марсиане. И не менты. Военные, ликвидирующие последствия катастрофы. Чего рвануло? В этом городишке и рвануть-то нечему, разве что птицефабрике? Но Вожорский знал – блестящие костюмы спасают от радиации. Значит он, не имея такого костюма, заражён? Облучённым Вова себя не чувствовал: на заводе на курсах гражданской обороны упоминали симптомы. Грязным – да, похмельным – да, обмочившимся – да, но не облучённым.

Он поднял опрокинутую урну и запустил в витрину. Грохот рушащегося стекла никого не привлёк. «Блестящих», скорее всего, было немного, а даже если и достаточно – поблизости их не оказалось. Проникнув в магазин через образовавшийся проход, не пожалел, что давно ничего не употреблял в пищу. В магазине – не сказать что пахло – воняло тухлой рыбой и скисшим молоком. Холодильные установки не работали. Электричества в городе не было два дня, однако. Вовка замер у коммерческого прилавка с DVD – стоп. Тут-то и пришла идея о наваждении. Потому что ночью карусель работала! Ток был! Она работала! А во всём городе темень, хоть глаз выколи. Его подставили крупно. Кто-то издевается, кто-то имеющий доступ к источникам энергии. Внезапно Володя подумал: а не является ли он подопытным кроликом в чьём-то сумасшедшем эксперименте? За ним следят некие придурки в белых халатах, каким-то образом уменьшив Вовкино тело и поместив в макет разрушенного города. Как поведёт себя человекообразный в экстремальной ситуации? Как поведёт? Напьётся!