Общественное животное. Тайные источники любви, характера и успеха - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Брукс cтр.№ 109

Гарольд заметил, что его новые коллеги очень милы и невероятно умны, но болезненно ревниво относятся к собственному статусу, что так характерно для верхушки американского среднего класса. Как выпускники юридических факультетов, они презирали выпускников бизнес-школ. Как жители Вашингтона, они презирали ньюйоркцев. Будучи типичными «ботанами» от политики, они презирали людей спортивного сложения. У них у всех дома были беговые дорожки, но как бы упорно они ни тренировались, они тщательно следили за тем, чтобы ненароком не достичь излишней физической красоты, так как в этом случае их перестали бы воспринимать всерьез в бюджетном комитете конгресса.

Рядом с кабинетом Гарольда находился кабинет одного парня, политическая карьера которого не задалась, поскольку он не умел устанавливать нужные связи и заводить друзей. Первую половину жизни он потратил, взбираясь по карьерной лестнице и утверждаясь на все более высоких постах. Он приобрел немало навыков, которые вам очень пригодятся, если вам предстоит карабкаться вверх по шесту, смазанному салом. Он был мастер устанавливать фальшиво близкие отношения. Он легко запоминал имена и умел тонко льстить.

В конце концов его избрали в сенат, где он в совершенстве овладел местным жаргоном и профессиональным умением нести ахинею на глобальные темы внешней и внутренней политики, произносить многочасовые напыщенные речи о технологическом прорыве (или загрязнении окружающей среды, или всеобщем упадке нравственности). Сосед Гарольда умел все это блестяще и потому был назначен председателем сенатского комитета по внешней политике. О нем заговорили как о потенциальном кандидате в президенты.

Но потом космические силы сыграли с ним злую шутку. Достигнув среднего возраста, он вдруг понял, что сенатского звания, как бы величественно оно ни звучало, было недостаточно. Он внезапно обнаружил, что он совсем один. Некоторые сенаторы начинали заводить связи на самом верху уже тогда, когда были еще рядовыми конгрессменами. Исследование, проведенное Кэтрин Фауст и Джоном Скворцом, показало, что дружеские связи в сенате США по своей структуре очень похожи на процесс облизывания у коров. Но у нашего бедняги таких связей не было. Всю свою жизнь он выстраивал вертикальные связи, стараясь сблизиться с людьми, стоявшими на более высоких ступенях социальной лестницы, но пренебрегал горизонтальными связями – дружбой с людьми, которые только и могли стать его настоящими союзниками. Заурядность его частной жизни все больше бросалась в глаза на фоне его публичных успехов.

Катастрофа не заставила себя ждать. Вероятно, самцы горилл не просыпаются среди ночи от жалости к себе, от грызущего чувства «никто-меня-не-понимает», но сосед Гарольда решил по собственному разумению найти способ исцелить свою боль. Но он столько лет подавлял в себе все искренние чувства, что его умение заводить друзей не превосходило способности шестилетнего ребенка. Когда он пытался сблизиться с каким-нибудь человеком, он был нелеп, словно сенбернар, пытающийся освоить французский поцелуй. Он вел себя глупо, сентиментально и страшно назойливо. Доходило до того, что его молодая соседка на званом обеде вдруг чувствовала, что сенатор касается языком ее уха. Решив на замаячившем впереди склоне лет, что у него тоже есть душа, он тут же выставил ее на всеобщее обозрение и обнаружил, что тем самым взял себе билет на поезд самоуничижения.

Последовали скандальные разоблачения. Девочки по вызову стали рассказывать в таблоидах о таких интересных эпизодах из жизни сенатора, что это стало поводом специального заседания сенатского комитета по этике. Сосед Гарольда стал мишенью телевизионных комиков. Он подал прошение об отставке, и оно было принято. Так несостоявшийся кандидат в президенты оказался в «мозговом центре», где на пару с Гарольдом занимался всякими пустяками.

Жесткий подход

Гарольд, кроме того, заметил, что широко распространенные научные идеи с большим трудом проникают в мир ответственных политиков. Он обнаружил, что как среди правых, так и среди левых политиков господствовали некоторые устоявшиеся предрассудки и предубеждения. Как правые, так и левые политики придерживались индивидуалистического мировоззрения, априори полагая, что общество есть продукт договора между самостоятельными индивидами. И те и другие считали, что цель политики – расширение возможностей индивидуального выбора. Ни те ни другие не обращали внимания на социальные и культурные связи, на местные ассоциации, на невидимые общественные нормы.

Консервативные политики безоговорочно принимали индивидуализм рынка. Они яростно возражали против любых попыток государства вторгнуться в экономическую деятельность индивидуумов. Консерваторы работали над законопроектами, призванными обеспечить максимальную экономическую свободу: низкие налоги, чтобы люди могли сохранить больше своих денег и воспользоваться ими; приватизация социального страхования, чтобы люди могли в большей степени, чем ранее, влиять на размер своей будущей пенсии; программы школьных ваучеров, чтобы люди могли выбирать школы для своих детей.

Либералов больше интересовал индивидуализм в сфере морали . Они яростно возражали против любых попыток государства вмешаться в вопросы семьи и брака, структуры семьи, роли женщины в обществе, а также в дела, касающиеся рождения и смерти. Эти политики ратовали за максимальную социальную свободу. Индивиды должны иметь свободу выбора в вопросе абортов и эвтаназии. Либеральные активисты настаивали на соблюдении прав подозреваемых в преступлениях. Религии, со всеми их рождественскими вертепами и менорами, должны быть полностью отстранены от участия в общественной жизни, чтобы они не посягали на свободу совести индивидов.

Индивидуализм левых и правых породил два успешных политических движения – одно в 1960-е, другое в 1980-е годы. В течение целого поколения – и неважно, республиканцы или демократы в тот момент находились у власти, – ветер эпохи дул в сторону самостоятельности, индивидуализма и личной свободы, а не в сторону общественных интересов и социальных обязательств.

Гарольд обнаружил также, что его новые коллеги в философском плане – поголовно материалисты. Как либералы, так и консерваторы тяготели к экономическим объяснениям любой социальной проблемы и обычно пытались решить ее вливанием денег. Некоторые консерваторы предлагали, чтобы восстановить семью, ввести налоговые зачеты, выплачиваемые за рождение ребенка. Для борьбы с бедностью в городах они предлагали создавать промышленные зоны с льготным налогообложением, для улучшения качества образования продвигали программы школьных ваучеров.

Либералы больше обращали внимание на другую графу фискальных отчетов – на расходные статьи. Они пытались направить больше денег на ремонт школ. Они предлагали инвестировать в стипендии, чтобы как можно больше молодых людей могли окончить колледж. При этом обе стороны были твердо убеждены в том, что существует прямая связь между понятиями «улучшение материального положения» и «решение проблемы». И те и другие полностью пренебрегали всем тем, что касалось характера, культуры и нравственности.

Другими словами, они раскололи наследие Адама Смита точно пополам. Да, Смит написал книгу «Богатство народов», в которой описал экономическую деятельность и «невидимую руку рынка». Но он также сочинил и другую книгу – «Теория нравственных чувств», в которой описал, как сочувствие и стремление к уважению формируют качества индивида. Адам Смит считал, что экономическая деятельность, описанная в «Богатстве народов», зиждется на прочном моральном основании, описанном в «Теории нравственных чувств». Но в последние десятилетия первая книга стала чрезвычайно знаменитой, а вторую, хотя изредка и цитируют, никогда не принимают слишком всерьез. Нынешний дух времени высоко ценит первую книгу, но не знает, что делать со второй.