Под небом Лузитании. От пришествия до полуночи - читать онлайн книгу. Автор: Василий Костовинский cтр.№ 42

– Тот самый, голубчик! Тот самый! – радостно кивая, подтвердил Степан.

– Но насколько я помню, Лёву Задова в Екатеринославле затоптали взбесившиеся лошади, – усомнился я.

– Это по Алексею Толстому его затоптали кони, – возразил гигант. – А всамделишный Лёва Задов благополучно пережил все катаклизьмы гражданской войны… Ну вот! Ты опять ржёшь! И что же я теперь не так сказал?

– Нет-нет! – давясь смехом, успокоил я друга. – Всё верно! Клизма – по-древнегречески обозначает промывать, катаклизм – поток, паводок, наводнение. Просто это слово надо произносить жестче, без смягчения после буквы «З». Так что же случилось с Лёвой Задовым?

– Да ничего особого, – мрачно процедил сквозь зубы Степан. – Вступил он в партию большевиков, служил в ЧК, потом в ОГПУ и НКВД. И, насколько я знаю, умер в своей же собственной постели уже перед самым началом войны.

Бывший поэт-юморист к тому времени абсолютно утратил чувство юмора и упёк Аристарха на 10 лет в ГУЛАГ. Не помог Завадскому и близкий родственник, бывший в Киеве на высокой должности в правительстве Советской Украины. В то время у Сталина появилась идея-факс – освоить добычу золота на богатых Колымских месторождениях.

– Идефикс, Стёпа. Идефикс, – ненавязчиво поправил я рассказчика.

– Так как комсомольцев-добровольцев катастрофически не хватало, – не обращая внимания на мои слова, продолжал Степан, – То на колымский берег «выбросили» крупный десант из нескольких тысяч зеков под бдительным надзором вооружённых до зубов комсомольцев. Экспедиция была плохо подготовлена и скверно снабжена. На следующую весну прибывший с Большой Земли караван обнаружил на оттаявшем берегу лишь несколько охранников и зеков каким-то чудом переживших суровую зиму. Даже не знаю, как Аристарху удалось выжить той лютой зимой.

Но Сталина не смутила первая неудача. И он с упорством фанатика продолжал бросать на золотоносный берег всё новые и новые отряды заключенных, пока прииск не начал давать золото для нуждающейся диктатуры пролетариата. Так что Аристарх был первопроходимцем золотодобычи на Колыме.

– Кем, кем был Аристарх? – переспросил я, с трудом сдерживая улыбку.

– Ну, одним из первых. Вроде, как пионер, только без красного галстука на шее, – растолковал Степан.

– Скорей всего твой учитель был первопроходцем, – пришёл я к логическому заключению. – Проходимец – это плохой человек, даже если он и первый. И что же случилось дальше?

– Пять сезонов отпахал Завадский на прииске, – продолжил Степан, – Прежде чем его протеже в Киеве выхлопотал ему замену остатка срока ссылкой. Тем более, что самого доносчика на Аристарха в то время уже засадили, как злостного врага народа. И по иронии судьбы он попал в тот же лагерь, что и его несчастная жертва.

Завадский отбывал ссылку не то в Бурятии, не то на Алтае. Как-то за чаем, он рассказывал нам, что там «чистил» древние гробницы с самим Лёвой Гумилёвым!

– Как это «чистил» гробницы? – недоумённо взглянул я на рассказчика.

– Я так думаю, что они сокровища там искали, – прошептал Степан, будто нас кто-то мог подслушать на пустынной улице. – Ну, видел фильм про Лару Крофт, расхитительницу гробниц?

– Ты хоть знаешь, кто такой Лев Гумилёв? – возмутился я.

– Точно, нет, – тихо произнес гигант, опасливо оглядываясь по сторонам. – Но думаю, что это какой-то крупный вор в законе, видный пахан и непререкаемый авторитет. По крайней мере, Аристарх очень уважительно о нём отзывался и даже переписывался с ним.

– Эх, Стёпа, Стёпа! – укоризненно покачал я головой. – Ты точно: чув звIн, та не знаєш де вIн. Лев Гумилёв – великий русский историк, сын знаменитых поэтов Николая Гумилёва и Анны Ахматовой. Насколько я знаю, он и сам, будучи в то время в ссылке, участвовал в археологической экспедиции. Наверно твой учитель там с ним и познакомился.

– Не знаю, – обижено пробурчал Степан. – Никогда не интересовался такими подробностями. Знаю только, что где-то там Аристарх познакомился и женился на бурятке Оэлун. Вообще-то, по паспорту она Елена, но учитель всегда ласково называл её Оэлун. Ох, Василий! Видел бы ты её фотографию! Круглолицая, как луна в полнолуние, глаза – щелочки. Носик – кнопочка, волосы – черные как смоль, заплетённые в тугую косичку. Сама – маленького росточка. И что только Аристарх в ней нашёл? Говорил, что Оэлун – умнейшая и талантливейшая женщина. Хотя ум и талант рядом с собой в постель не положишь. Срок ссылки учителю сократили, и он сразу же вернулся в Украину с молодой и луноликой супругой. Родственники помогли молодой семье. И Аристарх, и Оэлун поступили в государственный университет, где изучали химию и биологию. Жили они в переполненной коммуналке в маленькой темной комнатушке. Вскоре у них родилась девочка, которую назвали Ксения.

Приезжала она как-то к Завадскому со своими дочерьми на его семидесятипятилетние. Поразительно красивая женщина! А внучки у учителя – хоть на конкурс красоты выставляй! Все призы заберут! Аристарх не раз говорил, что годы учёбы в Киеве были самыми счастливыми в его жизни. Однако погубили его мёртвые языки.

– Обычно людей губят злые живые языки, а не мёртвые, – философски заметил я.

– Я хотел сказать, что Аристарх с юности увлекался не расшифрованными древними письменами. Хобби у него такое было, – с неприязнью глядя на меня, постучал себя пальцем по виску Степан. – В то время какой-то грозный чех расшифровал хеттскую клинопись. (Прим. Степан имеет в виду чешского лингвиста Бедржиха Грозного) Сам Завадский пытался расшифровать какие-то микенские иероглифы и надписи индейцев племени майа. К горю Аристарха, бдительный сосед, зайдя за солью, увидел на столе разбросанные листочки с таинственными знаками. Он сразу же сообщил «куда надо», что его сосед – тайный шпион и пишет шифровки с секретными сведениями для разведок враждебных капиталистических государств. Глубокой ночью Завадского схватили и увезли в кутузку на дознание.

За дело взялся молодой новоиспечённый следователь, жаждавший карьеры, успеха и славы. За ночь он выбил из Аристарха признание, что тот является тройным агентом. Измученный студент подписал показания, что является хеттским, микенским и первомайским шпионом одновременно. Утром опытные следователи, придя на работу, заметили, что дело шито белыми нитками. Но в то время бытовало укоренившееся мнение, что «органы» даром никого не арестовывают. У Завадского нашли глиняную табличку с клинописью. Он попросил её у старенького смотрителя запасников исторического музея для расшифровки. Тот, по доброте своей душевной, давал любознательному студенту на время никому не нужные документы. А когда к старику пришли угрюмые мордовороты в форме, того хватил удар, и он скоропостижно скончался на пороге своего же собственного дома. Свидетелей теперь уже не было, и Аристарх снова «загремел» в ГУЛАГ. К его счастью, на этот раз он проходил по уголовной статье, как грабитель музейных ценностей. Учитывая его предыдущий опыт, Завадского направили на родной прииск, где ему были неописуемо рады. Ведь у него был природный «нюх» на золотоносные жилы.