Ростов-папа. История преступности Юга России - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кисин cтр.№ 80

При этом воровское ремесло все больше приобретало цеховой характер — с ростом численности армии «тортуги» возникла острая необходимость строго придерживаться не только оговоренной территории их деятельности, но и численности контингента. Какой смысл наводнять базар несколькими десятками халамидников, если относительно свободно, не отдавливая друг другу ноги, там одновременно могут работать не более дюжины уркачей? Большая концентрация мазуриков на одном участке могла спровоцировать ожесточение среди потерпевших торговцев и привести к беспощадным побоям, а то и к полицейской облаве. Зачем пятерым банщикам слоняться по вокзалу, если двоих хватит за глаза? Не глупость ли забраться в вагон трамвая сразу нескольким щипачам — риск попасться возрастает многократно, а добыча ничуть не увеличивается. К тому же важно было не повторяться и не примелькаться городовым, вагонным кондукторам, торговцам, приказчикам, дворникам и пр., для чего требовалась четкая ротация на маршрутах, смена одежды, внешности и масса иных тонкостей.

За территориальным размежеванием следило «богатяновское политбюро», цеховая же принадлежность относилась к компетенции мазов, контролирующих свою босоту и не позволяющих им менять специализацию. Дабы не вызывать хаоса в рядах хевры.

Четкие цеховые правила в воровской общине Ростова были отнюдь не прихотью оборзевших «богов» Богатяновки, а важнейшим условием для поддержания жизнеспособности местного босяцкого сословия.

Нет смысла перечислять все воровские подкасты города-папы, остановимся лишь на наиболее ярких из них.

Самой уважаемой и почитаемой категорией воров считались марвихеры (встречается также написание маравихеры, маровихеры) — воры-аристократы международного класса, «гастролировавшие» (совершавшие райзен) по всей Российской империи и за ее пределами. Термин произошел, скорее всего, от польско-еврейского слова «mawicher» — обычный вор, пройдоха, мошенник.

Начальник Московской сыскной полиции Василий Лебедев в своем «Справочном указателе для чинов полиции» от 1903 года писал: «Наиболее опасными и трудноуловимыми из воров являются так называемые путешествующие воры — „марвихеры“, или карманники высшего класса. „Марвихерами“ называются они на юге и на западе России, и это нерусское название присвоено им потому, что большинство из них — евреи, поляки и греки, объясняющиеся между собой на особом воровском, полуеврейском-полунемецком жаргоне. Эти воры хорошо одеваются, совершают кражи в несколько человек („хевра“), похищая почти исключительно ценные бумажники в банках, театрах, на выставках и вокзалах железных дорог. Совершив две-три крупные кражи, „марвихеры“ едут в другой город, опасаясь задержания, хотя и при аресте такого вора для полиции очень нелегко его уличить в преступлении, а еще труднее открыть его звание, так как ни один из них не живет по своему паспорту, чужой же паспорт всегда успевает бросить при аресте; нельзя найти следов или имущества и на квартире „марвихера“, который обыкновенно весь багаж в виде чемодана или двух-трех корзин сдает на хранение где-нибудь на вокзале, имея при себе лишь квитанцию да проездной билет».

Известный авантюрист Василий Трахтенберг, сам изрядный марвихер, в начале XX века прославился тем, что продал французскому правительству несуществующие марокканские рудники. Марвихерами он величал «всех карманных воров, которые подразделяются на „аристократов“, „грачей“ и „шлепперов“ — мелких воров, таскающих из кармана что ни попало и не брезгующих даже носовыми платками». Нас интересуют первые, к числу которых принадлежали наиболее яркие личности. По версии Трахтенберга, «аристократы» — это «карманные воры, «маравихеры», занимающиеся исключительно кражею бумажников, «покупкою тувилей», в театрах, на выставках, в общественных собраниях и т. п. у лиц, имеющих вид состоятельных, богатых людей. Большею частью уже не молодые, представительные, безукоризненно одетые, они оперируют обыкновенно в театрах, где, сидя в первых рядах, замечательно ловко совершают «покупку» у заранее намеченной ими жертвы — «прыца», пробирающегося во время антракта к проходу. Этою же кличкою называют всякого вора, совершившего несколько краж в один день и ни на одной из них не попавшегося — не засыпавшегося.

Показательно, что все исследователи подчеркивают: место обитания марвихеров — Юг России, то есть в том числе и Ростов-папа. Впрочем, ловкостью отличались не только ростовские карманники. Марвихерами считались и находчивые магазинники, и оборотистые городушники, и прощелыги-мошенники.

И коварные обольстители, умевшие не просто «маруху баеровать» (соблазнять барышню), но и выставлять на деньги пылких дам по методу Остапа Сулеймановича Бендер-бея. Про таких в Ростове говорили: «Добрый вор из-под себя лошадь украсть сумеет» или: «Добрый вор из плута кроен, мошенником подбит, да еще сверх плута на три фута».

Ростовские марвихеры также были многостаночниками. К примеру, щипач Иван Бедов (он же Ванька Беда) слыл карманником международного класса, промышляя исключительно на крупных саммитах, ярмарках, театральных премьерах, дипломатических приемах и т. п. в разных городах империи (кроме родного Ростова) и старушки Европы.

Редактор киевской газеты начала XX века «Последние новости» и автор книги «Преступный мир» Григорий Брейтман писал: «Если бы кто-либо из читателей увидел вора, совершающего подобные кражи, он с трудом поверил бы, что перед ним профессиональный преступник. Такой вор скорее похож на доктора, адвоката, агента страхового общества, у него благообразная наружность, прекрасные манеры; на нем великолепный костюм всегда от лучшего портного… Бóльшая часть их получила в свое время некоторое воспитание, многие говорят на нескольких иностранных языках, так что они не ограничиваются пределами нашего обширного отечества, а часто отправляются на гастроли в населенные центры других государств».

Сын казака из станицы Усть-Быстрянской, крупный марвихер Иван Хромота (это его подлинная фамилия) отличался безукоризненными манерами, свободно говорил на пяти языках, производил наилучшее впечатление даже на прожженных местных купчин, которых обвести вокруг пальца поостерегся бы любой спекулянт.

Хромота родился в 1882 году, закончил Новочеркасское реальное училище, где делал успехи во французском и немецком языках. Там же учитель русского языка и словесности Федор Черничкин с помощью розог, линейки и иголки поставил недорослю каллиграфическое правописание, которое впоследствии очень пригодилось ему во взрослой жизни. Подделав на векселе подпись одного из ростовских купцов, взявшего Хромоту на службу, парень сорвал первый свой банк — 700 рублей. С этим первоначальным капиталом он и пустился в свою первую «гастроль» по России.

Судя по всему, Хромота быстро вышел на нужных людей, открывших ему новейший источник дохода — аферы на развивающейся железной дороге с подделыванием подписей на багажных квитанциях, векселях, накладных, страховках. Благо, каллиграфический почерк это позволял. Хромота добывал чистые бланки накладных, оформлял на них несуществующую отправку по железной дороге какого-либо товара наложенным платежом в Одессу, Бердянск, Мариуполь, Харьков, Таганрог и др. А под дубликаты накладных брал ссуды у разных лиц с условием погашения после продажи товара. Бумажка как бумажка, все чин чинарем. «Архиплуты, протобестии, надувайлы морские» вертели их в руках и заподозрить не могли, что прекрасно одетый денди в котелке — не серьезный негоциант, а марвихер Ванька Хромота. И запросто выдавали требуемые суммы, надеясь на навар после получения липового товара.