Радость, словно нож у сердца  - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Эриксон cтр.№ 79

Увы, не к Господу и Спасителю моему, но к чему-то неведомому – и невидимому – в небесах надо мной.

Помолитесь за меня, друг мой, нашему общему Богу. Я заблудился в пылающей степи.

С искренним почтением,

Хоакин

Хоакин, друг мой,

не ищите спасения у неведомого благодетеля. Человечество сражается само с собой, и спасение можно найти лишь в глазах наших братьев, наших сестер, ближнего своего. Друг мой, найдите в себе силы, чтобы встретить их взгляд.

Всегда ваш,

Айра

Чудо-здание находилось примерно в паре километров к юго-западу от собора в Зомбе. Раньше там была плоская саванна, но поскольку на поверхность в этом месте выходили содержащие мышьяк минералы, строиться там никто не стал. Зомба, бывшая некогда столицей, оставалась крупным административным центром, кроме того, там находился единственный в Малави университет.

С момента обретения независимости во главе страны сменилось немало сомнительных лидеров, авторитарных и, как правило, коррумпированных, однако нынешнему президенту власть досталась после внезапной – но при этом не подозрительной – кончины предшественника, и пока что он зарекомендовал себя человеком достаточно честным, пусть и не слишком последовательным.

Хотя военные представляли здесь значительную силу, поскольку отношения с соседями оставляли желать лучшего, делать бизнес в Малави Касперу Брунту не доводилось. К западу от Зомбы располагался крупный военный городок, комплекс казарм поменьше находился в самом городе, и солдаты здесь были повсюду – не для того, чтобы демонстрировать воинственность и внушать страх, но для управления огромными потоками людей, тысячами вливавшихся в город.

Он думал, что привык к характерным для африканских городов и городков многолюдным рынкам и узким улочкам торговых кварталов, но такого, как здесь, еще не встречал. Он рассчитывал опередить волну массовой миграции с севера. Ничего не вышло. Абдул Ирани сделался сейчас самым влиятельным имамом исламского мира. Все вдруг чудесным образом забыли про деление на суннитов и шиитов, про старую вражду и обиды, от которых осталась разве что взаимная холодность в отношениях – да и этот лед, судя по всему, начинал таять. Знамена Смеющегося Имама развевались и колыхались над людской массой, медленно движущейся по улице под балконом, на котором стоял Каспер.

Отель, где ему удалось снять номер, был забит журналистами, многие из которых прибыли из Европы или Америки, чтобы стать свидетелями феномена, и никому из них толком не удавалось понять этой внезапной революции в исламе – да и было ли это вообще возможно? В баре отеля шел непрерывный оживленный обмен теориями и аналитическими выкладками, и Каспер, успевший выслушать не одно откровение, втихомолку посмеивался над этими попытками рациональным образом объяснить явление, по-видимому, представляющее собой сугубо духовную трансформацию.

При этом, принимая во внимание пресловутый исламский ультраконсерватизм, не стоило удивляться, что все эти атеисты и агностики (журналистов, которые верили бы хоть во что-нибудь, Касперу пока не попадалось) ничегошеньки не могли понять в происходящем.

Как и сам Каспер. Еще более странным казалось то, что целью организованного Смеющимся Имамом паломничества сделалось инопланетное здание. В строго определенные часы раздавались призывы к молитве, движение на проспектах, улицах и переулочках останавливалось. Люди разворачивали коврики и соломенные маты, становились на колени и обращали взоры на север, к Мекке. В эти минуты Каспер мог видеть, что не все в толпе – мусульмане. Большинство, но не все.

В обычной ситуации здесь давно разразилась бы гуманитарная катастрофа. Людей было слишком много, ресурсов и инфраструктуры для них явно недоставало. Огромные лагеря, растущие сейчас у южной кромки города вокруг инопланетного комплекса, превратились бы в рассадник заразы, преступности и коррупции, туда, как обычно, хлынули бы деятели благотворительных организаций с пачками наличности и мешками никому не нужной подержанной одежды. Расцвела бы торговля наркотиками, людьми и оружием – Каспера всегда забавляло, как много из привезенных благотворителями денег в конечном итоге уходило на оружие и боеприпасы, которые он продавал всевозможным бандитам, наемникам и убийцам, державшим в страхе тех самых людей, которым благотворители намеревались помочь.

Впрочем, теперь он не видел в этом ничего забавного. С прибытием инопланетян он утратил не только источник дохода. Хищник в нем тоже куда-то исчез. Как и привычка мысленно пожимать плечами, отметая прочь человеческие чувства. Теперь он не паразитировал на чужих страданиях, не питался ими, и даже воспоминания об их вкусе отдавали горечью.

В любом случае двигаться дальше смысла уже не имело. Он и так провел всю свою жизнь рядом с подобными палаточными лагерями, словно муха, кружащая вокруг разверстых ран человечества. Но всегда держался от них на расстоянии, а темные очки притупляли ярость пляшущего перед глазами пламени – больные детишки, трупы в канавах, подростки, вдыхающие дым горящего пластика, чтобы отключиться и быть потом изнасилованными теми, кто постарше. Чтобы не было совсем уж тяжко, он изобрел себе оправдание – в конце концов, оружие даст этим людям шанс на защиту.

Как пробормотал вчера вечером в баре кто-то из журналистов, мир сейчас полон извращенцев, серийных убийц и уже примеривших пояса смертников религиозных фанатиков, которым больше нечего делать. Стоит ли удивляться, что самоубийства в качестве основной причины преждевременной смерти обогнали рак?

Вера есть нечто зыбкое и неуловимое. Каспер обнаружил, что в своих мыслях о ней может держаться на таком же безразличном расстоянии – в конце концов, торгуя оружием и торгуя Богом, ты обещаешь одинаковые дары власти, и слова о спасении слетали бы у Каспера с языка не хуже, чем у любого священника. Возьми это, друг мой – и ты свободен. Сделка закрыта, идем дальше.

И все же – каким сюрпризом для всего мира сделалась трансформация этой консервативной религии, столь неожиданная, кажущаяся столь противоречивой. Что вообще говорит своим последователям Смеющийся Имам? Джихаду конец. Даже сносить бульдозерами величественные древние руины и то больше невозможно. В то же время и дроны больше не убивают, не разбирая правых и виноватых. Поддерживаемые Россией режимы, лишившись зубов и силы, зашатались и рухнули на колени среди разрушений, которые сами же и создали, а поднятая при этом пыль понемногу рассеивалась.