Галина Уланова - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Ковалик cтр.№ 34

По мнению Улановой, вагановской школе удалось «объединить всё лучшее, что было достигнуто русскими артистами и педагогами XIX–XX веков — Иогансоном, Петипа, Фокиным, Павловой, Легатом, Преображенской». Агриппина Яковлевна в течение двадцати лет записывала все уроки Николая Легата, единственная систематизировала их и создала серьезную науку, став первым профессором в своей области. Уланова подытожила:

Агриппина Яковлевна не исполнила ни одной партии, взволновавшей зрительный зал, хотя и блистала неизменно безупречной техникой. Рассудочность танцовщицы всегда брала верх над непосредственной эмоциональностью, зато сослужила ей добрую службу на педагогическом поприще. Лучших своих учениц она выпускала сразу на балеринское амплуа.

Тем не менее в 1936 году Уланова с жаром подхватила «сомнение» одного своего собеседника относительно Вагановой как создательницы лучших исполнителей: «Ведь оказывается, что Ваганова со всеми занимается только последние два года, и когда выпускает — дает марку своих учениц… Большинство «вагановских учениц» по шесть лет учились у кого-то другого и только по два года у Вагановой».

Подобного рода разговоры расстраивали Агриппину Яковлевну: «Жаль, что забыли, какие физические данные были у этих учениц и сколько эти ученицы стоили мне сил и работы, прежде чем они получили возможность занять то или иное положение!» Впрочем, из-за обид она никогда не становилась «в третью позицию», не позволяла своему сильному характеру взять верх над своей доброй душой, так как знала, что ее работа позволяет многим ученицам не зарывать в землю свой талант. Мудрость Вагановой зиждилась на лишенном самодовольства творческом достоинстве. Это позволяло ей беспощадно выпалывать нарциссизм в школьном цветнике.

В улановском мифотворчестве болезненная «вагановская тема» теряла остроту по мере возрастания славы и педагога, и ее подопечной. 16 мая 1938 года после спектакля, посвященного десятилетию творческой деятельности Улановой, Агриппина Яковлевна писала: «Милая Галя, благодарю за цветы и радуюсь, что моя работа смогла принести пользу моей ученице. Желаю дальнейших успехов». Через десять лет ее тон изменился: «Дорогую юбиляршу Галюшу поздравляю и желаю еще много, много лет украшать своим талантом дорогое искусство». Ваганова уже с гордостью подчеркивала свою причастность к блистательной карьере воспитанницы, накинув годик своему наставничеству: «Г. Уланова — тонкая, хрупкая, неземное создание, осталась и до сегодняшнего дня такой же, какой оканчивала школу. Она училась у меня последние четыре года и десять лет после окончания ее продолжала заниматься у меня, постоянно совершенствуя свой талант».

Незадолго до смерти Галина Сергеевна говорила с раздражением: «Класс усовершенствования весь строился для Дудинской, которую Ваганова заслуженно обожала. Я и Таня были вроде ни при чем».

Сказать по чести, Уланова считала своей учительницей Марию Федоровну. Став балериной Кировского театра, партии разучивала сама, на уроки Агриппины Яковлевны ходила исключительно «для тренировки». В 1930-е годы в разговорах с друзьями она подчеркивала, что предпочитает мамин класс, отдавая должное тому, что взяла у Вагановой, — постановке корпуса, технике, точности и завершенности движений.

А. А. Белинский, кажется, первым решился написать: «Из песни слова не выкинешь, и я считаю себя вправе назвать имя выдающегося человека, о котором Галина Сергеевна не сказала ничего хорошего. Речь идет об Агриппине Яковлевне Вагановой. Конечно, здесь имела место обида за обожаемую мать Марию Федоровну Романову, которую Уланова считала своим первым и главным педагогом, но сразу вслед за этим назывался Асаф Мессерер, в классе которого Уланова занималась уже в Большом, а предвоенные годы в Ленинграде вроде бы не упоминались».

Действительно, ленинградский период балерина буквально вытравила из своих воспоминаний, оставив только эпизоды, необходимые для логической непрерывности жизнеописания, которые, впрочем, тоже тщательно «прополола». Многое в улановской судьбе 1920—1930-х годов подверглось «проклятию памяти». И работа с Вагановой — не исключение.

Общение с педагогом Уланова начала не с чистого листа. Дома она не раз слышала разговоры о «деятельной Груне», которая любила влетать на «чужие» уроки характерного танца, пантомимы, поддержки, чтобы понаблюдать за «своими девочками», дать им «дельные советы», а иногда и высмеять карикатурным показом. За острым словцом Ваганова в карман не лезла, меткими «фигурами речи» сыпала как из рога изобилия. Расхлябанность она презирала. Каждой опоздавшей, независимо от обстоятельств, приказывала, даже не обернувшись: «За дверь!»

Предлагаемую комбинацию движений Ваганова не повторяла дважды. Показы ее, сопровождаемые доходчивым объяснением нового па, отличались безупречностью. Ученице, не успевшей схватить задание на лету, она вкрадчиво говорила: «Ты врешь, милая. Отойди, поучись наглядно, а то ты мешаешь». Этого тихого, язвительного тона воспитанницы очень боялись, поэтому внимание в классе было стопроцентным, разговоры даже шепотом категорически запрещались, а отдача выходила «стахановской».

Ваганова не церемонилась с юными воспитанницами. Но те прощали ей обиды, понимая, что колкие сравнения, подчас сгущающие краски слова точно укажут на их недостатки. Любая ее похвала заканчивалась разбором изъянов как в технике, так и в «выражении эмоций». Причем свои замечания педагог никогда не откладывала на потом, чтобы недочеты «не застоялись». Она была очень изобретательна по части прививок суровой дисциплины на уроке, видя в том «начало воспитания ответственности».

Ярчайшая личность Вагановой выламывалась даже из экстравагантной балетной среды и давала поводы для самых различных разговоров. По углам шептались, что она «любит портить девушек». Когда Марина Семенова вышла замуж за премьера балетной труппы 33-летнего Виктора Семенова, «молодой» сразу ощутил влияние Агриппины Яковлевны на свою юную жену. К личным мотивам прибавилось профессиональное соперничество. Вскоре Виктор Александрович возненавидел «Грушу».

Но это дела семейные, а Галя, к счастью, не с улицы была зачислена в училище, поэтому родители постарались оградить ее от «женских» советов, которые Ваганова любила давать своим ученицам. Их куда больше интересовали вопросы профессионального роста дочери. Сможет ли замкнутая субтильная девочка сработаться с требовательным, язвительным педагогом? Они напутствовали Галю пожеланием терпения и призывом серьезно обдумывать каждое задание педагога.

Ровно в девять часов утра Ваганова стремительной походкой вошла в зал, где новые ученицы, заблаговременно полив пол из лейки, робко заняли места у балетного станка. Через полвека во время съемок фильма «Мир Улановой» Галина Сергеевна быстро нашла знакомую палку: «Это — мой давний станок, где я когда-то девочкой стояла, я его узнала по выщербине».