Дом проклятых душ - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 48

Говорил Давыдов это Лушке, однако в сходной ситуации!

Лушка обиделась. Глафира, судя по мстительному блеску ее желтых глаз, тоже.

Прямо скажем, было на что…

– А Марусенька как же? – процедила Глафира сквозь зубы, поправляя задравшуюся юбку. – Ее-то ты имел!

– Ты сестрицу свою спроси, кто кого имел! – огрызнулся Горностай. – Едва понял, что Марусенька – оборотень, только она меня и видела. А уж какие ковы наводила, какими зельями опаивала – за это я не ответчик. Сама знаешь, ведьма такой силы, какой твоя сестра обладает, небось и Добрыню Никитича взнуздала бы да заставила везти ее на Лысую гору… если бы он, конечно, хребет ей загодя не переломил тележной осью. Вот я опоздал, не переломил хребет сестрице твоей, потому и лежу здесь да смерти жду.

– Моя сестра ведьма, да ведь и я ведьма! – заносчиво воскликнула Глафира. – Тоже могу на тебя такие ковы навести, так озелить ^[18], что будешь орать от восторга и не захочешь с меня слезать.

– Вот уж не думал, – проговорил Горностай с невеселой усмешкой, – что буду Марусеньку благодарить за ее предательство. Да ты со мной сейчас что только не делай, хоть самыми злыми зельями напои, все равно ничего не добьешься. Умираю.

Маша схватилась за сердце.

Притихший было Гав ткнулся мордой в ее колено.

– Да ты только одно слово скажи, и я… – пылко начала было Глафира.

Горностай только слабо махнул рукой:

– Отвяжись, дай помереть спокойно. Иди с миром.

– С миром? – взвизгнула Глафира. – Будь по-твоему, уйду. Только ты меня напоследок прости.

– Прощаю, – тихо выговорил Горностай. – Только отстань.

– А ведь ты даже не знаешь, за что прощаешь! – выкрикнула Глафира. – Ты ничего не знаешь, ты не знаешь, что это я тебя на смерть обрекла! Помнишь, ты сказал Марусеньке, мол, больше не придешь к ней, потому что она тебе не нужна? Но она не могла от тебя отвязаться, потому что от любви к тебе просто помирала! Она знала, когда явишься, чтобы Донжу захватить. И решила тебя снова околдовать – среди ночи, при полной луне. Луна должна имя того, на кого ворожат, услышать, и закрестить ее надо при этом большим крестом… Я об этом знала. Я отца предупредила, чтобы наготове был. Марусенька крикнула – вот отец в тебя и выпалил.

Несколько мгновений царила тишина.

Потом Горностай выдохнул чуть слышно:

– Да, воистину вы дочери Донжи! Сдонжили вы меня…

Но Глафире этого было мало.

– Но ведь моим отцом был не только Донжа, но и сам царь-государь адский, – медленно, словно наслаждаясь каждым словом, проговорила она. – А матерью была ведьма! Ведьма-оборотень. Могла она и других людей оборачивать во всякое зверье. Я от нее кое-что унаследовала. Вот как превращу тебя сейчас… да хоть в пса шелудивого!

Гав тихо-тихо заскулил, словно застонал.

Маша быстро стиснула его морду одной рукой, а другой погладила. Она давно поняла, что ни Глафира, ни Горностай их не видят, что это такая же сцена из прошлого, как та, с Ефимовной и исцелением козы Марусеньки, однако все равно было страшно… еще страшней, чем в прошлый раз!

Гаву, тоже, наверное, было страшно, даром что он пес! Такое впечатление, он каждое слово Глафиры понимал!

– Ну что ж, – ответил Горностай, скалясь в злобной, мстительной улыбке. – Давай, ворожи! Я согласен. Превращай в пса! На него твои злые зелья уж точно не подействуют. Он тебе, козе шелудивой, скорее глотку перегрызет, чем блудить с тобой станет. – С трудом перевел дыхание. – Ладно, я умру, но вам с отцом вашим, колдуном и разбойником, рано или поздно отольется вся та кровушка, которую вы пролили ради вашего проклятого золота, чтоб оно пропало, чтоб оно провалилось в тартарары!

– Ах, чтоб оно пропало? – прошипела Глафира. – Чтоб оно провалилось? Нет, не пропадет! Не провалится! Мне, дочери колдуна, дочери ведьмы и дочери дьявола, будущее иногда открывается. Вот и открылось сейчас, что ты сундук с золотом стеречь будешь веками – истинно как пес сторожевой. Что смотришь на меня? Не понимаешь? Голова твоя ляжет охранять сокровища отца моего колдуна, он на них заклятие наложит. А помогать будет твой храбрый дух. Отца своего сатану и мать мою ведьму об этом молить буду.

– Ах так… – прошептал Горностай. – Но знай, не только тебе, ведьме, отродью колдовскому и сатанинскому, ведомо будущее. И мне оно перед смертью открылось. Явится сюда рано или поздно чистая душа и все ваши кровавые замыслы разрушит так же, как я замыслы Донжи-разбойника разрушил.

– Чистая душа? – захохотала Глафира. – Явится… да ничего сделать не успеет. Грязная душа ее опередит, сокровища возьмет, а эту чистую душу загубит… и потомка твоего изведет!

– Что?! – резко, словно не чувствуя боли, так и рванулся с лавки Горностай, но тут же лишился сил и снова упал, шепча чуть слышно: – Потомок? Мой? Значит, Машенька моя забрюхатела? Жена моя любимая… И молчала? Солнце мое, счастье мое, не забывай меня, живи счастливо!

У Маши слезы навернулись на глаза, Гав снова заскулил, Глафира зашипела, как змея, и тут кто-то распахнул дверь.

Гав взглянул разок, а потом повернул голову и уткнулся носом в Машин бок.

Наверное, ему было страшно смотреть на дверь, потому что теперь на пороге стоял черноволосый и чернобородый человек в черной рубахе и черном армяке ^[19]. Штаны и сапоги незнакомца тоже были черными. Лицо его было изрезано глубокими морщинами, однако это были не те морщины, которые пролагают годы. Эти морщины вырезала на лице натура этого человека, и она была жестокой, злобной и неумолимой.

Маше тоже было страшно, однако при этом она не могла отвести от него глаз.

– Батюшка! – радостно воскликнула Глафира.

– Донжа… – с ненавистью выдохнул Горностай.

* * *

Это была ловушка, Горностай скоро понял, что его заманили в эту ловушку с помощью этой не то бле-е-ющей, не то меме-екающей девки в нелепой одежде. Девка – ох и артистка! – напичкала его байками о потерявшемся ребенке – Горностай и повелся. Помогал ей, конечно, «маньяк», который своим жутким криком вынудил Горностая к немедленному действию. Помнится, у него здорово отлегло от сердца, когда понял, что ребенка и не было, никто не терялся. А потом все, даже воспоминания о Капитанской дочке, замутилось от боли, которую он испытывал все это время.

Но потом она появилась и спасла его. Или появился ее призрак? Или ангел, принявший ее образ? Не зря же водичка называется «Святой источник»…

Не важно, кто его спас, ангел, призрак или Капитанская дочка собственной персоной! Главное, что у него теперь свободны руки и ноги, а в голове прояснилось. Тело еще болит, но это ерунда, с этим он справится. Однажды, еще во время студенческой практики (Горностай учился на геологическом факультете в Самаре, в Нижнем Новгороде такого факультета не было), когда исследовали осадочный чехол Жигулевского разлома, в котором происходит постоянное выделение гелия и родона из недр земли, и излазили, конечно, все знаменитые Жигули, Горностай сорвался с горы Молодецкой и не убился только каким-то чудом. Убиться не убился, но побился крепко! По сравнению с той болью эта боль, которой подвергал его мучитель, была вполне переживаемой, и если бы не муки жажды, да, прежде всего жажды, а не голода, он ослабел бы куда меньше.