Дом проклятых душ - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 42

Сначала Жука ничего не понял. Потом от ревности едва не спятил. Может быть, Глафира хотела для начала заполучить второго Горностая, если уж не смогла заполучить первого?.. От этой распутной козы всего можно ожидать!

Но все же когда Глафира приказала (да, сейчас дела обстояли так, что она приказывала, а Жука подчинялся) увести Машку, он не посмел ослушаться. И даже ревность свою смирил (да что, убудет от Глафиры, что ли? Как подумаешь, со сколькими мужиками и козлами – коза есть коза! – она сношалась за три столетия своей жизни… ко всем не переревнуешь, просто спятишь!).

Глафира, впрочем, его не разубеждала, только повторила, чтобы Жука обязательно дал пленнице сбежать, да так, чтобы она ничего не заподозрила.

– Она все равно сюда воротится, – посмеиваясь, объяснила желтоглазая хитрунья. – А нам именно это и нужно! Чтоб сама, своей волею повела Горностая к сундуку!

И она напомнила Жуке, как именно Донжа заклял свои сокровища. Вторую часть надписи напомнила!

Теперь надо было сыграть свою роль как можно убедительней. Дверь заколотил покрепче. Сделал вид, будто так уж озабочен окошком в туалете, через которое якобы можно удрать… А между прочим, туалет в этом заведении был один. И Жука, который эту пирожковую любил, не раз его посещал. Поэтому прекрасно знал, что рядом постоянно открыта дверь на улицу. Он готов был поспорить на половину своих будущих сокровищ, что Машка через нее сбежит! Так оно и вышло.

Он подождал некоторое время, потом заплатил за пирожки, на всякий случай проверил туалет и пустой коридор, подхватил Машкин рюкзачок – вот уже второй раз ему в качестве трофеев эти ее дурацкие рюкзачки доставались! – обратил внимание, что телефона там нет, усмехнулся и не поленился сгонять на Почтовый съезд. С Машки ведь станется и гвоздодер в крапиве найти, и гвозди повыдергать!

Но ничто не свидетельствовало о попытке взлома, поэтому Жука спокойно поехал в Завитую. Еще когда был в городе, на телефон пришло сообщение о переводе 500 рублей на счет. Хоть отправитель не значился, он ни единой секунды не сомневался в том, кто это расщедрился. Машка, конечно, со своей идиотской щепетильностью! Да, она была щепетильна до тошноты, но при этом относилась к деньгам с высокомерным пренебрежением. Ишь, аристократка! Она уж точно не стала бы бегать за проклятым сокровищем Донжи целый год! Она и дня не стала бы за ним бегать!

А вот Жука бегает. Бегает так долго, что готов уже на все, чтобы эта беготня прекратилась наконец. И Машка сделает все так, как надо! По доброй воле сделает! А потом…

На миг что-то вдруг стиснуло, до боли стиснуло сердце – жалость, что ли? – но слишком многое перевешивало эту жалость на весах Жукиной удачи, поэтому он остановился перед аптекой, купил блистер валидола и сунул таблетку под язык.

Это все, чем он может накормить внезапно проснувшуюся жалость. Вот сделает дело, а потом… А потом можно даже совести позволить себя поугрызать. Да ради бога!

Добравшись до Завитой, Жука поставил джип так, чтобы его нельзя было увидеть с тропы, ведущей в деревню. Однако ждать пришлось долго, начали заедать голодные вечерние комары, и Жука даже перепугался: а вдруг они с Глафирой оказались никакими психологами? Что, если Машке осточертели приключения, альтруизм и та дурацкая любовь, которую она испытывала к романтическому герою Горностаю?

Натерпелся он страху. И только потом взбрело ему в голову вспомнить про другую дорогу, от Линды! Проехал к дому окольными улочками, зная, что шума мотора его джипа не услышит никто, кроме Машки, и не увидит его, кроме Машки, никто, – и вот, пожалуйста! Она услышала этот шум, сорвалась с крылечка, на котором посиживала, – и ломанулась в дом.

Ловушка захлопнулась! Теперь надо подождать сигнала Глафиры и идти забирать добычу.

Долгожданную добычу…

Из дневника Василия Жукова, 1930 год

Очнувшись спустя не знаю сколько времени, я решил поначалу, что попал в рай: уж не помню, сколько лет не спал на настоящем белье, пусть и на грубоватом, с залежалыми складками, но на чистом и даже с прошвами ^[17]. Потом я узнал, что это была часть хозяйкиного приданого, и все двадцать лет, минувшие со времени свадьбы, белье лежало нетронутым. Я был тоже чист и облачен в другое, не свое, заношенное и застиранное, а новое исподнее домашнего шитья. Нога моя оказалась пристроена в лубки и накрепко замотана холстиной.

Горница, в которой я лежал, была убрана хоть и бедно, но тоже сияла чистотой. На лавке рядом с моей постелью стоял глиняный горшок с большим букетом васильков, и я догадался, что эти цветы собраны ради меня, с намеком, ведь они мои тезки. Меня это почему-то растрогало.

Через несколько минут дверь слегка приоткрылась, и в щели блеснул чей-то испуганный и внимательный глаз. Потом раздалось радостное восклицание, дверь захлопнулась, но спустя некоторое время отворилась вновь, и на пороге появилась Анна Яковлевна Скворцова с подносом в виде деревянной разделочной доски, уставленной мисками с едой. За матерью следовала Наташа, необычайно румяная и нарядная (никогда ее такой не видел!). Она несла чистое полотенце и криночку с молоком.

Сначала меня сытно накормили (давно так вкусно не ел, поскольку баба, у которой квартировал, была криворука на редкость!), а затем я спросил, как попал в дом Скворцовых. Мне не без запинок поведали историю моего спасения. Оказывается, хозяин (звали его, кстати, Степан Петрович) пошел ночью проведать сети, которые выставил на берегу Завитинки, да и наткнулся на меня, лежащего без памяти.

Я вытаращил было глаза, но про случайно услышанный ночной разговор не обмолвился ни единым словечком, а только поблагодарил за спасение и уход.

Да уж, Анна Яковлевна и Наташа ухаживали за мной, как за самым дорогим человеком. Степан Петрович заглянул только разок. Никого из женщин рядом не случилось, и я решил прояснить обстоятельства. Крепко пожимая руку Степану Петровичу, прочувствованно поблагодарил судьбу за везение: ведь надо же такому случиться, чтобы он именно в ту ночь отправился проверять сети!

– Какие сети? – вытаращился на меня простодушный хозяин.

– Да Наташа рассказала, что вы на меня наткнулись, когда сети проверить пошли, – пояснил я, испытывая неодолимое желание расхохотаться, потому что водилась в Завитинке только плотва, ради которой сети ставить – полная бессмыслица. Да и не держали здешние крестьяне никаких сетей, ни к чему они были. В лесных озерах бредешком брали иногда карасей, особенно после зимы, но чтобы сетями ловить плотву в Завитинке – это и правда было смеху подобно, и выдумать такое могла только женщина, в рыбной ловле ничего не понимающая.

Скворцов что-то пробормотал сконфуженно и быстренько меня оставил.

Значит, ничего мне той ночью не послышалось. Значит, Марусенька решила распорядиться моей судьбой…