Метаморфозы. Путешествие хирурга по самым прекрасным и ужасным изменениям человеческого тела - читать онлайн книгу. Автор: Гэвин Фрэнсис cтр.№ 54

Одним из пациентов Риверса был офицер, который вышел на нейтральную полосу и наткнулся там на голову, конечности и торс своего друга, тело которого разорвало снарядом. Офицер старался забыть об этом страшном случае, но каждую ночь его мучили кошмары, в которых он видел останки своего друга, разбросанные по полю боя. Он просыпался в ужасе, а его подушка была насквозь мокрой от пота. Риверс понял, что именно любовь этого человека к своему другу придавала чудовищному воспоминанию силу, и он стал искать способ «помочь пациенту взглянуть на ситуацию так, чтобы она стала казаться чуть менее ужасающей». Он направил размышления офицера на то, что «[его друг] был убит сразу же и был избавлен от долгих мучений, на которые слишком часто обречены те, кто получает смертельные ранения».

Согласно Риверсу, лицо его пациента сразу просияло: «Он понял, что это тот аспект опыта, в направлении которого теперь могут двигаться его мысли». С того дня, когда бы это тяжелое воспоминание ни всплыло в его памяти, офицер противостоял ему обнадеживающей мыслью о том, что друг избежал страданий. Через несколько ночей этот сон перестал ему сниться. Затем он снова вернулся, но уже не вселял страх. Во второй версии сна он мог управлять своими действиями: склонялся над своим мертвым другом, прикасался к его останкам и собирал их, нежно разговаривал с ним об их общей скорби.

В 1917 году, спустя год после выписки из Крейглокхарта, Зигфрид Сассун сделал вклад в антологию военной поэзии – два стихотворения. Название этой антологии, «Вооруженная Муза», имеет связь с богами памяти. Во многих произведениях, входящих в нее, война изображена как бред или сумасшествие. Одно из стихотворений Сассуна под названием «Арьергард» намекает на легкое чувство освобождения, которое наступает, когда оставляешь болезненные воспоминания в прошлом, хотя это освобождение может кончиться смертью на поле боя:

Проведя анализ мочи Джорджа в ванной комнате, я вернулся к его постели. Кэрол сидела рядом с ним, гладила его руку и говорила низким, успокаивающим голосом. «У него инфекция мочевого пузыря, – сказал я. – Я сейчас схожу к машине и принесу для него антибиотики». Прежде чем уйти, я еще несколько секунд смотрел на Джорджа. Было все еще не похоже, что он видит меня; его губы продолжали бормотать, а пот так и скапливался в уголках глаз. Я задумался, сколько воспоминаний затерялось у него в скоплениях бета-амилоидов и тау-белков, хотя Кэрол и говорила, что в нормальном состоянии он многое помнил о войне, которая была 70 лет назад, и мог рассказать историю, стоящую за каждой из его медалей. Я надеялся, что антибиотики выведут его из делирия и вернут мысли и воспоминания в привычную борозду.

Я верил, что благодаря лечению и хорошему уходу со стороны персонала Джордж снова обретет себя.

Мэгги снова провела меня через три двери, каждый раз вводя новый код. Мы вышли на ночную улицу. В течение нескольких секунд мы стояли рядом, наслаждаясь перерывом, и дышали полной грудью. Я подошел к машине, заметил, что за это время поступило еще два вызова, и взял коробку антибиотиков. На обратном пути к двойной двери я увидел, как Мэгги разговаривает с пожилой женщиной, с которой мы уже встречались ранее, – это она поприветствовала меня как королева. Женщина говорила о чем-то важном; ее глаза сияли, а руки активно жестикулировали. Мэгги внимательно ее слушала, положив руку ей на плечо, будто бы у нее вся ночь была свободна.

Инспектор уголовной полиции как-то сказал мне, что самое важное на месте преступления – держать руки в карманах, поскольку соблазн прикоснуться к жертве или к орудию убийства иногда бывает очень сильным. Он не доверял судебно-медицинским экспертам. «Однажды я присутствовал на месте преступления, где труп мужчины лежал на столе, – рассказал он мне. – У него на затылке была узкая входная рана, а на лбу – дыра. Телефон на столе был разбит вдребезги. Было очевидно, что жертву застрелили. Пришел судмедэксперт и сказал: «Хм-м-м. Похоже, нужно искать стилет или, может, нож».

Однажды его вызвали в многоэтажный дом, где нашли сильно разложившееся тело женщины. «Это было самое странное, что я когда-либо видел, – сказал он. – Свидетель утверждал, что она была жива еще вчера, но такого не могло быть. Труп лежал прямо передо мной, превращаясь в жидкость».

Инспектор рано вышел на пенсию, и я спросил, стал ли он пессимистичнее относиться к жизни, после того как видел так много жертв. «Не пессимистичнее, – ответил он, – а более философски. Наслаждайтесь жизнью, пока она у вас есть».

После наших коротких встреч в клинике пациенты возвращаются к привычной жизни, и иногда проходят месяцы и даже годы, прежде чем я увижу их снова. Время от времени мне сообщают из больницы или полиции о том, что кто-то из них умер. Обычно смерть в какой-то мере ожидаема, но, если она наступает неожиданно или при подозрительных обстоятельствах, тело отправляют на вскрытие.

Недавно, разговаривая по телефону с патологоанатомом об отчете, который она приготовила по одному из моих пациентов, я понял, как редко мне доводится общаться с ней или ее коллегами.

– Моя работа во многом строится на догадках, – сказал я ей. – Я пытаюсь понять, что происходит под кожей моего пациента. Я вам завидую: вы можете сразу заглянуть внутрь и понять, что произошло.

– Это заблуждение, – ответила патологоанатом Шарлотт Кричтон. – У нас тоже нет всех ответов.

Она пригласила меня в себе на работу, чтобы я мог сам в этом убедиться.

Я встретился с Шарлотт ровно в 08:30 утра в ее кабинете, где она была занята отчетами полиции по утренним делам. Из реки достали труп мужчины, рыболовные снасти нашли неподалеку. «Возможно, он споткнулся и утонул», – сказала Шарлотт. Женщина 50 с небольшим лет была обнаружена мертвой на диване. Шарлотт хотела выяснить, умерла ли она от сердечного приступа, что было вполне вероятно, или же ее отравили газом или таблетками. «Мы редко вскрываем женщин, – сказала она. – Чаще мужчины умирают насильственной или подозрительной смертью». Наконец, мужчина с морбидным ожирением ^[50] был найден лежащим лицом вниз у себя на кухне. Скорее всего, он подавился едой, которую готовил. Все обстоятельства были перечислены в полицейском отчете, включающем показания свидетелей, данные по состоянию здоровья, предоставленные терапевтом, и любую другую важную информацию, полученную от членов семьи. В описании Шарлотт каждого пациента прослеживался не только ее профессионализм, но и явное любопытство. Она хотела найти ответы и надеялась, что утренняя работа поможет ей в этом.