История жены - читать онлайн книгу. Автор: Мэрилин Ялом cтр.№ 78

Злоключения Молли и Би продолжались несколько лет. Главной трагедией стала смерть их первенца, «прекрасного мальчика», которого Господь быстро «принял в свое стадо». Вновь Молли чувствовала, что ей повезло избежать смерти. С началом Гражданской войны Би записался в добровольцы и пара переселилась в армейские бараки. Во вторую годовщину свадьбы Молли писала:

Это была история настоящей любви, воплотившая идеалы своего времени и к тому же имевшая счастливый конец. В сентябре 1862 года Молли родила еще одного мальчика, «диво что за красавчика», а затем девочку. Би устроился в Монетный двор США в Денвере и проработал там следующие сорок лет. Оба супруга дожили до XX века, Би умер в восемьдесят восемь, а Молли – в семьдесят шесть лет. Семья называла ее «своей опорой».

Благодаря письмам, дневникам и воспоминаниям первопроходцев, которые шли на запад по так называемому Калифорнийскому маршруту, мы можем составить представление о повседневной жизни замужней пары из среды золотоискателей юго-запада США. Пока мужчины мыли золото, их жены занимались самой разнообразной работой: держали постоялые дворы, работали прачками, становились поварихами, вязали шерстяные носки для горняков и приглядывали за чужими детьми. Женщины получали больше возможностей зарабатывать, чем когда-либо прежде.

В письмах, которые Мэри Балу писала своему сыну из лагеря старателей в Калифорнии, можно найти живописные описания тех роскошных трапез, которые устраивали на временной кухне в самом бедном постоялом дворе. В октябре 1852 года она писала: «Попробую описать тебе, что представляет собой моя работа в этом грязном месте. Кухня, на которой я готовлю, являет собой четыре опоры, вбитые в землю, между которыми натянут кусок грубой материи. Пол земляной» ^[378]. На этой кухне ей удавалось готовить удивительно разнообразные блюда:

Список блюд этим не ограничивался: «Сегодня на ужин я приготовила черничный пудинг. Иногда я варю супы и делаю пироги с клюквой, запекаю цыплят по четыре доллара за штуку и готовлю яйца по три доллара за дюжину. Иногда варю капусту и репу, жарю котлетки в масле или мясо на открытом огне… ‹…› а еще я готовлю беличье мясо».

Вдобавок к этому: «Иногда я сижу с детьми и присматриваю за младенцами, и беру за это пятьдесят долларов в неделю». Мэри также изготавливала товары на продажу: мыло, матрасы, простыни и флаги (одни для партии вигов, другие для демократов). Она мыла полы, чистила подсвечники, разнимала ссорящихся мужчин. Оставив своих обожаемых детей, чтобы сопровождать мужа в его путешествии на Запад, миссис Балу чувствовала себя «уставшей и почти больной» в этом калифорнийском Вавилоне «среди французов, голландцев, евреев, итальянцев, шведов, китайцев и индейцев – каждый со своим языком и обычаями». Видимо, не желая слишком волновать своего сына, она добавляла: «Но ко мне здесь все относятся с уважением». В этой предприимчивой, ироничной, необразованной женщине, кажется, воплотился дух чосеровской Батской ткачихи, несмотря на тысячи миль, разделявшие Кентербери и Калифорнию. Представьте себе, на что была бы способна эта женщина, будь у нее кухонный комбайн!

Сохранились и более рафинированные литературные мемуары, демонстрирующие, что жизнь женщины на Западе могла быть устроена ничуть не хуже, чем жизнь женщины на востоке страны. Пятнадцатью годами позднее миссис Балу в горнопромышленном городе Аврора в Неваде жила Рэчел Гаскелл, жена сборщика пошлин. Иногда она могла позволить себе такую роскошь, как нежиться в постели воскресным утром, потому что оба священника заболели. В полдень она завтракала, мыла своих сыновей («хорошенько терла их с ног до головы»), а затем ложилась на диван читать книжку. Ее муж, которого она неизменно называла «мистер Г.», разогревал ужин на плите, а она мыла посуду. Затем она «приходила в гостиную и садилась на стул возле пианино, пока Элла (ее дочь) играла, а вся семья пела хором. Потом раздвигала стол напротив плиты и продолжала чтение „Света“, пока дети с ясными счастливыми лицами играли друг с другом. Поиграв на полу с младшими, мистер Г. ложился читать на диван». Эта идиллическая сцена семейного счастья словно бы сошла прямо со страниц «Дамской книги Годи».

По понедельникам миссис Г. давала Элле уроки музыки и разучивала с сыновьями таблицу умножения. По вторникам пекла хлеб, «приводила в порядок полки Джона» и варила ужин. В среду она встречалась с друзьями в городе. «Надела шелковую сорочку и красный пояс, шляпу и красную шаль. По снегу дошла с трудом. Навестила миссис Леви, очень приятную собеседницу, она показала мне свое большое семейство – кажется, у нее девять сестер – и портреты своих родителей из Страсбурга. Потом зашла к миссис Пурс и застала миссис К. Они пригласили меня остаться до вечера. Я отправила весточку мистеру Г., чтобы тот ужинал без меня, и мы прекрасно просидели допоздна». У миссис Купер были и другие гости, «было много шуток и громкого смеха». Вернувшись домой, мистер и миссис Г. увидели, что старшие дети позаботились о младших, а «Джон задремал, держа Мэни на руках». У горняков дружба играла серьезную роль, поскольку все поселенцы жили в отрыве от семей. Белые поселенцы, если только они не были совсем нищи или не обладали слишком уж вздорным нравом, могли рассчитывать на теплый прием, к какой бы национальности или вере они ни принадлежали. К примеру, миссис Леви была одной из еврейских поселенок, к которым обычно на юго-западе относились с некоторым предубеждением.

Только одно волновало миссис Гаскелл: ее муж нередко проводил время в городе в компании других мужчин. Один раз она записывает в своем дневнике: «Мистер Г. снова встречался со своей компанией и вернулся поздно. Я заснула на диване, пока ждала его, потом проснулась, но он все еще не вернулся. Легла в кровать и снова заснула. Это стало уже настолько привычно, что волнение не пересиливает усталость, но в душе я страдаю». Другая запись начинается так: «Проснулась с чувством одиночества и озлобленности в сердце» и заканчивается фразой: «Мистер Г. сегодня как будто более ласков».