История жены - читать онлайн книгу. Автор: Мэрилин Ялом cтр.№ 76

Но изматывающее путешествие стало тяжелым испытанием для деятельной Кит. Если судить по воспоминаниям, которые оставила она и которые оставляли многие другие мужчины и женщины, дорога меняла всех. Смерти попутчиков (особенно младенцев и матерей в родах), инфекционные заболевания (тиф, дизентерия, оспа, ужасная холера), ураганы и песчаные бури, кожные инфекции и сломанные кости, засуха и голод под безответными небесами, душераздирающие расставания с теми, кто не мог поспевать за ритмом каравана и умирал в пути, – ни одно из этих переживаний не проходило бесследно.

Когда ее сын «тяжело заболел колорадской лихорадкой», Кит Белнап испугалась, что может потерять свое последнее дитя. С дневником она делилась своим самым худшим кошмаром: «В ночи я думала, что нам придется оставить малыша тут, и решила, что в таком случае я останусь с ним». К счастью, новый день принес «новые силы».

Продолжая движение и выхаживая больного ребенка, Кит умалчивала, что вновь была беременна. О своей беременности писали немногие женщины; даже в письмах к родне они сообщали об этом в такой завуалированной форме, что современный читатель может вовсе ничего не понять. Хотя Кит Белнап перестает писать воспоминания на Орегонском пути, нам известно из других источников, что ее семье удалось добраться до Орегона, там она благополучно родила, а впоследствии они с мужем воспитали пятерых детей; он умер в 1897 году, а она – в 1913‐м.

В «Записках на обочине Орегонского пути» Лидия Э. Радд рассказывает о том, что на всем протяжении путешествия присутствие болезни и смерти ощущалось постоянно. 9 мая 1852 года она писала: «Проехали мимо свежей могилы, 4 мая здесь похоронили мужчину из Огайо. Встретили мужчину, который повернул назад; он похоронил свою жену. Она умерла от кори» ^[375]. Без жены этот мужчина, вероятно, не находил сил продолжать путешествие. Подобным образом поступали многие путешественники, потерявшие кого-то из близких в пути.

23 июня умер один из попутчиков Лидии. «Мистер Гифтман умер вчера ночью, около одиннадцати. У него не было родных, и осталась только жена, но в караване есть двое мужчин, которые хорошо знали ее мужа, и брат, который позаботится о ней». Молодая вдова не испытывала нехватки в кавалерах.

Вновь и вновь в своем дневнике Лидия рассказывает о новых заболевших или умерших. Она довольно точно подмечает: «Болезнь и смерть – тяжкое испытание в Штатах, но ничто не может сравниться по тяжести с болезнью и смертью на равнинах».

Нередко случалось так, что тяготы пути, которые приходилось нести первопроходцам, не заканчивались, когда они достигали конечной точки путешествия. В воспоминаниях Элвины Апперсон Феллоуз рассказывается о тяжелой доле молодой невесты в Орегоне ^[376]. Ее мать потеряла мужа при пересечении Орегонских прерий и столкнулась с проблемой: «как прокормить девять голодных ртов в придачу к собственному». По прибытии в Портленд она начала брать на дом стирку в доках, а потом открыла пансион. Но как ни тяжела была жизнь этой женщины, ее дочери пришлось еще хуже, когда она в первый раз вышла замуж. Так миссис Феллоуз вспоминала эти годы:

В конце концов в свои двадцать лет Элвина стала женой «доброго человека» Эдварда Феллоуза, инженера на пароходе, и прожила с ним всю оставшуюся жизнь.

Дневники, которые с 1857 по 1866 год вела Молли Дорси Сэнфорд из Небраски и Колорадо, пожалуй, в числе самых жизнеутверждающих документов, оставленных женщиной фронтира ^[377]. В марте 1857 года, когда ей было восемнадцать лет, ее семья решила перебраться из Индианаполиса в Небраска-Сити. По ее записям видно, что Молли – высокодуховная, умная девушка, получившая достойное образование и христианское воспитание. Она прямо писала: «Мы счастливая семья», – и действительно, то, что она пишет о своей матери, отце и семерых братьях и сестрах, говорит в пользу того, что члены семьи были достаточно близки друг другу.

Семья Молли поездом добралась из Индианаполиса до Сент-Луиса, а потом на лодке – до Небраски. Путешествие заняло две недели, а Молли завела множество знакомств. Среди ее попутчиц были «очаровательная» молодая невеста, которая ехала в Калифорнию, и Либби, девушка, вызывавшая у Молли, как та сама писала, восхищение. Когда Либби сошла с лодки, Молли призналась дневнику: «Она знает, что я люблю ее. Она самая интересная девушка из всех, кого я встречала». У викторианских девушек было в порядке вещей горячо выражать чувства друг к другу, целоваться и обмениваться другими знаками внимания.

Летом семья добралась до Небраски и начала обустраиваться на своей новой ферме. В жизни Молли это был идиллический период. Не замечая ни ветров, ни пыльных бурь, ни бедности своей жизни, она писала в основном о восхитительных закатах, ветвистых вязах и «широкой душе прерий». Также ее дни скрашивали визиты будущего мужа.

Подруга посоветовала Молли хорошенько приглядеться к мистеру Би Сэнфорду, который только недавно приехал в Небраска-Сити из Индианы. 5 мая она написала в дневнике об их первой встрече: «Я увидела его, когда выходила из магазина. Довольно симпатичный». Затем она рассуждала: «Не знаю, смогу ли я когда-нибудь полюбить мужчину так сильно, чтобы выйти за него замуж. Если к тому времени, как мне исполнится двадцать один год, я найду понимающего мужчину, который не будет говорить всякие благоглупости, пожалуй, я смогу отдать ему свое сердце ‹…› Сентиментальные мужчины наскучивают мне очень быстро».

Период ухаживаний длился три года и прошел удивительно гладко, благодаря как сходству двух характеров, так и более свободной атмосфере фронтирного общества. 29 июня 1857 года Молли писала: «Поистине приятно встретить такого человека среди льстивых щеголей. Замечательно, насколько свободными и открытыми становятся люди в этом краю». 15 октября, когда Би стал героем в глазах ее вновь прибывших дедушки и бабушки, оказав им помощь после несчастного случая, Молли размышляла: «Бабушка уверилась в мысли, что я влюблена в него… я и сама в это верю. Сегодня, увидев его после долгой разлуки, я поняла, что много думала о нем. Он сидел со мной и с девушками в пустой повозке с навесом, мы разговаривали и пели песни до полуночи, вдруг он нашел мою руку и долго, нежно держал ее в своей руке. Никто об этом не догадался, если только мое лицо меня не выдало».