Черный Леопард, Рыжий Волк - читать онлайн книгу. Автор: Марлон Джеймс cтр.№ 83

– Гляди-ка, Волчий Глаз! – воскликнул он, увидев меня.

– Еще ни один человек до сих пор не сделал из меня женщину.

В комнате стоял тот же запах, что и в той, из какой я только что вышел. Никогда не спрашивал, считал ли «он» оскорбительным для себя обращение в мужском роде, поскольку сам звал его только Экоййе или «ты».

– Не могу понять, то ли ты живешь с циветтой или ты сплошь в ее мускусе.

Экоййе закатил глаза и рассмеялся:

– Мы должны иметь лучшее, человек-волк. И потом, какой мужик захочет войти в комнату, где чувствуется запах мужика, что только-только ушел? – Он опять рассмеялся. Мне нравилось, что ему только того и нужно было, чтоб собственные шутки ему самому смешными казались. Я такое замечал в людях, кому приходилось терпеть или сносить других людей. Себялюбие служило безопасности, собственное удовольствие – само по себе наградой. Для Экоййе было неважно, хороший ты любовник или плохонький. Или был ли ты любителем веселья и забав. Всегда и прежде всего он получал удовольствие для себя самого. Разделяешь ты его или нет – твое дело. Он заполнил свою маленькую комнатку терракотовыми статуэтками, с моего последнего посещения их вроде еще больше стало. И вот еще: клетка с черным голубем, кого я принял за ворона.

– Я любого мужика вот в такого голубя обращаю, прежде чем он выйдет из этой комнаты, – сказал он и вытащил расческу из волос. Вьющиеся локоны упали маленькими змейками.

– На здоровье. Твои представления заслуживают публики. Иль, по крайности, гриота.

– Человек-волк, разве не слышал ты стихов обо мне?

Он указал мне на высокий стул со спинкой, как у трона. Родильное кресло, припомнил я.

– А где твой приятель? Как его звали-то, Найко?

– Найка.

– Я скучаю по нему. Удивительного света и шума был человек.

– Шума?

– Он жутчайший шум издавал, что-то вроде громкого кошачьего мурлыканья или воркованья оливкового голубя, когда я у него себе в рот брал. – Говоря это, он ухватил меня рукой.

– Маленький лгунишка. Найка никогда не водил компанию с мальчиками.

– Милый волчок, ты же знаешь, я способен быть чем тебе только угодно, даже девушкой, какой у тебя никогда не было… после определенного вина и при определенном освещении.

Вся одежда спала с него, и он переступил, выйдя из образовавшейся на полу кучи. Оседлал меня и зажмурился, опускаясь, и у меня поднялся уже в нем. Так он всегда начинал свою игру. Насаживаясь на меня, он будто в омут погружался, пока всем задом не уселся мне на ноги, потом, не высвобождаясь, повернулся, оказавшись спиною ко мне. Как-то я заметил ему, что лишь мужчины, кому ложь нужна, уверяют своих жен в желании трахаться на собачий лад, сзади, – он до сих пор так делает. Спросил то, что всегда меня спрашивает: «Хочешь, чтобы я тебя поимел?» – а я ответил так, всегда отвечал: да. Мисс Уадада всякий раз, когда я уходил, спрашивала: «Он тебя не обидел?»

– Етить всех богов, – выдавил я из себя, шипя, и так загнул пальцы на ногах, что на них суставы хрустнули.

Я столкнул его на пол и запрыгнул сверху. После, когда я уже вышел из него, зато он сидел на мне, как в седле, он спросил:

– Ты сейчас идешь за Светом с востока?

– Нет.

– За призраками-ходоками с запада?

– Экоййе, что за вопросы?

– А то, Следопыт, что все люди под солнцем, люди, что обожают думать, что они отличаются друг от друга. Наверное, им претит тот смысл, что, когда они воюют, все становятся одинаковыми. По их выходит, что бы ни тревожило их тут… – Он показал на свою голову. – Они могут в меня втрахать. Думать так – думать по-чужому, чего я не ждал от человека, прошедшего десять и еще две земли. Может, ты слишком много бродяжничаешь. Следом ты еще и молиться всего одному богу начнешь.

– У меня в голове нет ничего, чтоб из нее вытрахивать.

– Что же тогда нужно Следопыту?

– Кому понадобится что-то еще после такого, – сказал я, шлепая его по заднице. Уловка не прошла, и мы оба поняли это. Он рассмеялся, потом откинулся навзничь, пока спиной не коснулся моей груди. Я обхватил его руками. Почувствовал капельки пота. Экоййе всегда оставался сухим.

– Следопыт, я соврал. Люди со Света с востока никогда ничего не вытрахивают. Всегда хотят, чтоб это в задницу втыкалось. Так, еще раз: что нужно Следопыту?

– Ищу старые вести.

– Насколько старые?

– Три года и много лун.

– Три года, три луны, три ночи – мне все без пользы.

– Я спрашиваю об одном из старейшин Кваша Дара. Его имя – Басу Фумангуру.

– Что все говорят?

– Ничего. Я сказал, что они знают, а не что они расскажут. Им следовало бы сжечь тот дом дотла и убить чуму, но никто и шагу не сделает. Это…

– По-твоему, на дом чума напала.

– Или проклятие речного демона.

– Понимаю. Насколько он влиятелен, человек, что платит тебе за такие разговоры? – Он рассмеялся. И пояснил: – Ты заплатил мисс Уадада за трах.

– И я плачу тебе намного больше платы за разговор. Ты видел мой кошелек и знаешь, что есть в нем. Теперь говори.

Он опять уставился на меня. Оглянулся, словно в комнате кто-то еще был, потом завернулся в простыню.

– Идем со мной.

Он сдвинул в сторону кучу ящиков (верхний раскрылся, из него полезло белье) и отодвинул щеколду на двери не выше моего бедра. Я двинулся было за ним, но он кивнул на мою одежду:

– Ты в эту комнату уже не вернешься.

Он на корточках полез первым. Проход темный и жаркий, стены крошатся, пыль, потом твердый – дерево, потом еще тверже – раствор и штукатурка, постоянная темень – ничего не разглядеть. Зато наслушался я много. Из каждой комнаты неслись крики мужчин и звуки сношений любым способом и манером, зато девицы и мальчики все стонали одинаково, причитая: пхни меня своим большим, своим крепким, своим нинки-нанка, не знающим пощады тараном, и еще, и еще. Школа мисс Уадада. Дважды мелькала мысль, что это западня. Экоййе вылезает первым – и это знак убить выползающего за ним следом. Стоит, может, какой-нибудь гад с мечом нгулу, какой моей шеи дожидается… Впрочем, Экоййе не мешкал.

Ведь карабкались мы еще дольше, до того долго, что я уж подумывать начал, кто этот ход устроил, кто так долго добирался до постели Экоййе. Впереди него тьма замерцала звездами.

– Ты куда нас ведешь?

– К твоему палачу, – ответил он, потом рассмеялся. Мы вышли на пролет лестницы, что вела на крышу дома, мне не знакомого. Никакого запаха мускуса, никакого запаха мисс Уадада, никакого благовония или вони борделя.

– Нет, тут мисс Уадада и не пахнет, – произнес он.

– Ты слышишь слова, какие я не произносил.