Янтарная сакма - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Дегтярев cтр.№ 72

Темник ^[91] Мамай запросил за труды свои кровавые золотом! Генуэзские братья Схарии то золото дали Мамаю наперёд и плакали. Перед тем как Мамая зарезать, его допрашивали про золото: «Куда дел?» Паскудный кочевник врал, но потом сознался, что три повозки с золотом так и остались на Красном холме, с которого он наблюдал битву на Кулишкином поле. А русский князь Дмитрий, прозванный потом Донским, нашёл то золото и начал его транжирить: Москву застраивать, русскому купечеству потакать. Не своё же тратил, паразит!

И вот теперь, похоже, следы того мамаева золота обнаружились... Схария умильно распустил щёки в улыбке, пошарил в своём халате, нашёл корочку хлеба, протянул Ивану Васильевичу. Иван Васильевич от той корочки отшатнулся, как от змеи. А у Схарии оба уха уже как бы повернулись, одно — на улицу, другое — на сени.

Иван Васильевич прокашлялся, повторил:

— Всё мамаево золото тебе отдам.

Схария внезапно посуровел лицом:

— Ладно, давай. Помогу тебе! Мой Бог — тому свидетель!

— Тогда запоминай. Первый схрон московских князей — под Воробьёвыми горами. Там, на уклонной улице дом стоит, на самом краю. Хозяина дома кличут Овсяником. К нему подойдёшь и скажешь: «Именем Московии и Царя небесного, веди в улей!»

Схария отмахнулся:

— Какой такой улей, если не о мёде разговор, а о золоте?

— А мёд, он какого цвета? Ты что, Схария, хочешь, чтобы о золоте говорили как о грязи? ...И, значит, поведёт тебя тот Овсяник под гору...

— Не полезу я, Иван, под землю за твоим золотом. Золото нужно брать без опаски, без копания в грязи, без крови. Понял? Такое золото у тебя есть?

— Да там же, пойми ты, пень трухлявый, лежит то золото, что дали подлому Мамаю твои же братья!

— Не может того быть! — внезапно проорал Схария. — Врёшь ты всё, Иван! То золото Димитрий клятый подло истратил!

— А зачем ему тратить было то золото, Схария? — Иван Васильевич остро и прямо глянул в чёрные глаза Схарии. — У Дмитрия Донского серебра хватало! Наши сурожские купцы за полный мордобой мамаевских пограбёжников отвалили Дмитрию Донскому да русским ратникам — пятнадцать тысяч гривен серебром! Тогда гривна стоила ого-го сколько! Пятнадцать коров дойных!

Схария побелел лицом. Он теперь сообразил, почему почитай двести лет сурожские купцы с кровью гоняли его соплеменников по берегам Каспийского моря да но берегам моря Чёрного, как паскудных пастухов. Москва обогатилась за счёт клятого Мамая и за счёт купцов русских, древним прозвищем «сурожане». Они до сих пор держат торг на Срединном море и даже пытаются прорваться в Индию. Ну, тут им каюк! Турецкий султан Махмуд Белобородый нынче мешками получает от соплеменников Схарии не медные кружочки, а золотые... За полное перекрытие для русских купцов всех старинных торговых путей.

— Погоди, Иван. — Схария стал говорить очень осторожно. — Ведь я то подземное золото, если выйму, так и верну его честно, по принадлежности. Моим однокровникам верну на общее дело. Лично мне тогда ни унции не достанется. А ты сейчас говори про то золото, какое хоть завтра я могу забрать себе и начать торг за твою жизнь...

Во дворе тут заорали, послышался топот боевых коней.

Схария торжественно выпрямился, замер.

— Чего?! — проорал голос Шуйского на улице, под окнами горницы. — Чего там?

— Великая Княгиня Елена изволит спать укладывать государя всея Руси Дмитрия Иоанновича! Велено тебе быть к ней завтра до обеденного часа!

Шуйский весело матюгнулся, во дворе забегали, заругались, лошади устало застучали копытами по доскам конюшни.

Схария на глазах сошёл лицом. Побелел:

— Как же так? — зашептал он. — А я? А обо мне — когда?

— Ты, Схария, на Руси Великой живёшь. — Туго потянулся Иван Васильевич, до хруста костей. — Здесь правило, когда власть меняется, длинное. Длиннее боевого копья. А правило такое — сиди и не высовывайся. Понадобен станешь — вынут и доставят. Не понадобен пока, значит — жди!

— Как ждать? Я сколько сил и денег и труда положил, чтобы Русь твоя, подлая, во свет нашей веры вошла, а теперь ...

— Ночь пока на дворе. Не свет. Вернёмся, давай, к нашему договору.

— Эх! — Схария схватился за голову, упал на скамейку, покрутился на ней, снова вскочил.

— Вот то золото, — стал бубнить Иван Васильевич, — которое под Воробьёвыми горами, я отдам лично тебе. Ты потом им сам распоряжайся. Если желаешь, отдай своим однокровникам. Только память моего ближнего родственника, Дмитрия Донского, ради бога, не марай. Он ваше золото у Мамая забрал не пограбёжным обычаем, а по праву военной добычи... Меня же ты станешь выкупать тем золотом, на которое тебе укажет архимандрит московский, настоятель Успенского собора. К нему придёшь и скажешь: «Ихь бин кара шошка» ^[92]. И сразу не из земли золото получишь, а чистое, даже помытое.

— Это что, пароль такой? Чей язык?

— Древний язык... Но ведь и я не понимаю, на каком ты языке говоришь. «Пароль... пароль»... Значит, золото возьмёшь, там будет пудов сто...

Схария посмотрел на Ивана Васильевича, как чумной на мужиков с крючьями: сейчас крючья воткнут и поволокут в яму. Сглотнул, но спросил:

— Ты, Иван, может, головой тронулся? Какие на Руси сто пудов золота, а?

— А такие. Это наша, личная и тайная, великих князей Московских, казна. Хватит тебе ста пудов? За мою жизнь?

Схария уже и думать позабыл, что его пора бы уже и выпустить. Заходил по горнице, стал считать:

— Не хватит, Иван! Не хватит! Гляди: ты за последние два года наделал займов в Европе на целых двести пудов. Значит, давай ещё мне два схрона открывай! Этот, что в Успенском соборе, я отдам за твою жизнь, а два других пойдут на возмещение твоих займов! Только вот что я сам получу за заботу о тебе?

— А чего это ты так разорался про мои займы в Европе? Я их не делал, моей подписи там нет. Там подпись Соправителя моего, его пальчика махонький отпечаток. Отрубят мне башку, так пусть Европа с моего Соправителя денег требует!

Схария после тех слов лицом потёк:

— Вот оно как? Обманул ты, получается, своих кредиторов?

— Почему обманул? Я тут ни при чём! Ты-то почему страдаешь от того, кто совершил московские займы? Не твои ли там деньги?

Тут Схария заорал, брызгая слюной от полного возбуждения:

— Это наши деньги! Не короля Венгрии, не венецианских банкиров, не австрийских королей! Наши деньги Москва занимала! И они должны быть нам возвращены! Иначе Европа станет воевать твою Русь до скончания веков!