Аромат счастья сильнее в дождь - читать онлайн книгу. Автор: Виржини Гримальди cтр.№ 24

С самого начала обеда Милан, сидевший напротив Грега, не сводил с него глаз. Казалось, что подросток запустил внутренний поисковик и что-то мучительно ищет. Вдруг он хлопнул ладонью по столу и воскликнул:

– Точно! Я вспомнил, где я тебя видел! Ты играл в сериале «Жизнь прекрасна» ^[34], не так ли? Разве не ты был влюбленным в Мелани священником?

За столом воцарилась тишина. Грег горделиво поднял подбородок и, улыбаясь, кивнул.

– Да, это был я. Но ведь это всего лишь маленький эпизод, невероятно, что ты его запомнил!

– О, я законченный фанат и не пропускаю ни одной серии. Дашь мне автограф?

Пока муж исполнял это желание, Марина наклонилась к нему и прошептала ему в ухо:

– Скажи спасибо, что он не видел тебя в рекламе…

Завершился обед прекрасно, все были в приподнятом настроении. Мама принесла старый семейный альбом, полный черно-белых «воспоминаний», мы смеялись, отыскивая себя на снимках, вспоминали душевые в кемпинге Биаррица, вечера, проведенные за игрой в «Монополию», завтраки среди сосен.

– А вы помните проделку Полины? – не смог удержаться отец.

– Уверена, что никто не забыл, папа…

– Ей, должно быть, было года три тогда, она внезапно куда-то пропала. Мы повсюду ее искали, обошли весь кемпинг. И вдруг услышали голоса со стороны одного из фургонов. Сосед яростно орал на нашего ребенка, потому что она разрисовала его новую машину.

– Орал за это на ребенка? – удивился Грег. – Просто взял бы да и протер машину.

– Он забыл кое-что уточнить, – заметила Нонна, – рисунки были нацарапаны камнем.

Марина и Грег расхохотались. Нонна тряхнула головой:

– Моя внучка – непризнанный художник.

– А помните, когда девчушки делали вид, что говорят по-английски, и придумывали разные слова? – добавила мама, посмеиваясь.

При этих воспоминаниях я тоже не удержалась от улыбки: мы с сестрой и кузиной плескались в волнах, переговариваясь на тарабарском языке, состоявшем из смеси английских и французских слов, а потом, встряхнув мокрыми волосами, напевали: «Свежесть жизни, Голливуд, жвачка!» ^[35] Но тут опять во мне зазвучал этот чертов внутренний голос, прошептав, что у моего сына никогда не будет подобных воспоминаний. Потому что мы не ездим в отпуск вместе с кузенами. Потому что без его отца моя мечта подарить ему маленького братика или сестренку так и останется неосуществимой.

Марина и Грег предпочли поплавать в бассейне, а не идти на пляж. Определенно они мне все больше нравились.

У детей продолжался тихий час: это было единственное за весь день время, когда можно было искупаться, не получив с размаху в лицо водой/ногой/спасательным кругом/соплями. Я удобно устроилась в воде, положив локти на бортик, когда ко мне подошла кузина.

– Как у тебя дела? – прошептала она.

– А у тебя?

– Я узнала о Бене. Мне очень жаль.

Теперь, думаю, я предпочла бы сопли.

– Спасибо, Марина.

– Ты все еще надеешься?

Я уже собиралась ее спросить, не забыла ли она, случайно, свою тактичность в Биаррице, но тут она улыбнулась, сразу меня обезоружив. Улыбка у нее была искренняя, откровенная, лишенная всякого подвоха. Я отрицательно покачала головой.

– Как я тебя понимаю, – продолжила она. – Не хватает сил, чтобы двигаться дальше, то же самое я испытала с моим бывшим, Гийомом. Долгое время я надеялась, что он одумается, сделала все возможное, чтобы его вернуть, но мне нужно было побывать у него на свадьбе, чтобы окончательно убедиться, что этот ублюдок действительно меня забыл. И, уж разумеется, я и в голове не держала, что могу встретить кого-то еще. Но вышло так, что, по сути, он мне оказал огромную услугу.

– Да неужели?

– Серьезно! Благодаря ему я лучше узнала себя. Раньше я никогда не жила одна и думала, что я на это не способна. И самое главное, если бы он меня тогда не бросил, я бы никогда не встретилась с Грегом… Знаешь, есть такая пословица: «Плохой жених хорошему дорогу пробивает».

Я засмеялась. Пенсионеры, должно быть, с ней не скучали.

Она приняла серьезный вид.

– Не теряй совсем надежды, если это помогает тебе держаться. Может, он действительно вернется, и ты будешь радоваться, что не сожгла все мосты. А если и не вернется, ты все равно сможешь двигаться дальше, надежда постепенно исчезнет, и ты почувствуешь себя лучше. У меня сохранились хорошие воспоминания и о нем, и о вашей свадьбе, но ты не заслуживаешь того, чтобы всю жизнь оставаться несчастной. Знаешь, я работаю с пожилыми людьми, и все говорят мне одно и то же: жизнь слишком коротка, не стоит тратить времени на борьбу с тем, что мы не можем изменить. Если захочешь, я могу тебя кое с кем познакомить.

– Я пока к этому не готова…

– Жаль. Скажи, когда будешь готова, но не затягивай. Его зовут Леон, ему уже восемьдесят. Да, он слегка ворчлив, но совсем неплохо сохранился.

Подплыв к нам, Грег услышал последние слова жены и рассмеялся.

– Через час мы должны уехать, – сказал он, – нам еще предстоит долгий путь.

– Разве вы не останетесь ночевать?

– Нет, завтра утром мы должны быть в Париже, чтобы повидать Джулию и Рафаэля, это наши друзья, которые только что туда переехали. Как же быстро все проходит! Было здорово со всеми вами познакомиться.

Марина положила голову мне на плечо. Для меня тоже эта встреча оказалась очень приятной. Моя двадцатипятилетняя кузина с ее искренностью и благожелательной прямотой заставила меня безболезненно выслушать все то, что другие принуждали меня терпеть вот уже несколько месяцев. Скорее всего, наша история с Беном на самом деле закончена.

После ужина я перешла через дорогу, проходившую вдоль нашего дома, и села напротив моря. Солнце садилось, редкие розоватые облака еще окрашивали потемневшее небо. На пляже еще купались, или, пользуясь последними лучами заходящего солнца, пытались читать, многие направлялись к прибрежным ресторанам. Мне требовалось время, чтобы хорошенько обдумать все, что происходит со мной. Надежда – плохой советчик, отчаяние – тоже, но сейчас я жила только этими двумя чувствами. Я бы хотела верить в Бога, в Провидение, в себя. Вот бы мне немного уверенности в том, что любой поворот моей судьбы окажется благом, что все произойдет как нужно. Такое впечатление, что я уже ни на что не могу повлиять, что все происходит без моего участия. Но самое худшее состояло в ощущении заброшенности, покинутости, как это было, когда ушла мама. А ведь я и сейчас не переставала считать калории.