Искусство легких касаний - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Пелевин cтр.№ 40

Cтраница 40

Когда Дави употребляет выражение «триггерное событие» вслед за Бонье, Голгофский понимает, что оба принадлежат к одной ложе и разделяют общую инициацию. Он конспектирует дальше:

На этом милом наблюдении кончается салфетка, а еще через семнадцать страниц – и рефлексия Голгофского по этому поводу.

Голгофский спрашивает Дави, по какому именно ритуалу происходило жертвоприношение, но тот признается, что не знает деталей. Он даже подозревает, что Голгофский, с его информацией про египетский скипетр из коллекции «Метрополитен», мог бы сам все объяснить… Как? Форма скипетра? Она могла быть любой.

– Я видел кое-что в коллекциях у братьев, – говорит Дави. – Это могла быть простая указка наподобие дирижерской палочки. Насколько я запомнил, такой формат был общепринят среди английских лож. Или гусиное перо. Их очень любили в Европе в восемнадцатом и раннем девятнадцатом веке.

Голгофский в ответ декламирует:

– «Европа цезарей! С тех пор, как в Бонапарта гусиное перо направил Меттерних…»

Кое-как удается перевести Мандельштама на французский. Поэты-созерцатели всегда немного провидцы, вздыхает Дави.

Голгофский продолжает деликатно доить скудное вымя информатора.

Как и где осуществлялись эти процедуры, Дави не знает. Точно так же ему не известна точная фармакология снадобья, которое вводило адепта Разума в сноподобный транс – он в курсе только, что в восемнадцатом веке в его состав входила шпанская мушка. Большие запасы которой – он поднимает палец – находили при каждом обыске у де Сада.

Но Дави знает кое-что другое, и это с лихвой искупает его неведение в прочих вопросах.

– В основе химер обычно лежал лингвистический конструкт, – говорит он. – Своего рода заклинание, мотто, вербальная формула, «письмо».

Он делает пальцами обеих рук знак кавычек.

– Письмо? – не понимает Голгофский.

– Конечно. Использование письма ничуть не удивительно при обращении к Разуму. Ведь именно Он дал людям речь и ее знаки. Как же еще обращаться к Нему? В письме и содержалась та команда, которую адепт пытался зафиксировать в общем для людей смысловом поле. Так сказать, геном будущей химеры…

Голгофскому наконец надоедает притворяться парижанином восемнадцатого века, и с салфеток он переходит на диктофон в своем мобильном. Рассказ Дави того стоит.

– Существовало два механизма фиксации лингвоконструкта, – рассказывает заслуженный садовед. – Они были известны как Внешнее и Внутреннее Действие. Внешнее было, по существу, пустым ритуалом, и его формы менялись от ложи к ложе. Иногда послание чертили магическим жезлом на стене, иногда писали кровью. Иногда, наоборот, наливали в сосуд жертвенную кровь и вырисовывали буквы лезвием на ее поверхности, и так далее. Могли даже чертить вилами по воде, был и такой подход. Но чаще всего текст просто писали на бумаге, а затем сжигали ее. Пепел иногда размешивали в вине или воде – и выпивали перед переходом к Внутреннему Действию.

– А зачем сжигали?

– Вы ведь никогда не видели подобных посланий, мой друг? – смеется Дави. – Вот именно для этого и сжигали. Уничтожение физического носителя было обязательной частью программы – и оно объясняет, почему такие полуфабрикаты практически никогда не попадают в руки исследователей. Завеса тайны сохраняется веками… Я предполагаю, что методы де Сада были отвергнуты именно потому, что неизбежно оставляли живых свидетелей – всяких Либерте и Эгалите, мучающихся желудком от шпанской мушки и норовящих подать в суд.

Голгофский вспоминает беседы с Солкиндом и замечает, что ритуальное использование письменных знаков – как бы перенос их магической силы во взаимодействующую с ними субстанцию – является очень древней практикой и тоже восходит к Египту.

– Там размельчали магические папирусы и принимали их с пивом, – говорит он. – Обливали водой покрытые иероглифами статуи, и сила знаков, как считалось, переходила в воду, которую выдавали больным как лекарство…

– Удивительно, почему эта технология до сих пор не востребована капиталистической медициной, – кивает Дави. – Но внешняя процедура была всего лишь спектаклем, создававшим нужный настрой и концентрацию; многие опытные адепты обходились без нее, переходя сразу к Внутреннему Действию.

– В чем разница? – спрашивает Голгофский.

– Внешнее Действие помогает ясно сформулировать закладываемый в химеру смысл, – отвечает Дави. – Внутреннее Действие проецирует этот смысл на коллективный разум. Вы как бы прикалываете свое послание кнопкой к коллективному бессознательному.

– В чем конкретно заключалось Внутреннее Действие?

Дави подходит к книжному шкафу и снимает с полки старую книгу – по виду восемнадцатого или раннего девятнадцатого века. Надпись на обложке или стерлась от времени, или специально удалена.

– Конечно, – говорит Дави, – это охраняемый секрет. Но вы пробились к нему сами, мой друг. Есть основания считать, что здесь описано именно это сокровенное таинство. Читайте, пожалуйста, из моих рук, вот отсюда…

Голгофский, слегка запинаясь, читает вслух по-французски:

Голгофский записывает свой голос на телефон, но Дави не знает об этом. Он захлопывает книгу и ставит ее на полку.

– Это один из ритуалов, не изменившихся в своей основе со времен пирамид, – говорит он. – Стена, которой касается адепт при этом энергетическом жесте, у современных практиков называется «mindboard». Лучшее название трудно подобрать…