Свидетель надежды. Иоанн Павел II. Книга 1 - читать онлайн книгу. Автор: Джордж Вейгел cтр.№ 81

НЕОЖИДАННЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Социологи, занимающиеся процессами, происходящими в структурах власти, с полным правом могли считать произошедшее блестящим подтверждением принципа непредсказуемости результатов. Некоторые эксцентричные теологи видели в этом доказательство того, что Дух Святой, помимо всего прочего, обладает и чувством юмора. Ясно одно — назначению Кароля Войтылы на пост главы Краковской епархии в значительной степени способствовали именно те люди, которые вскоре очень сильно пожалели об этом.

Архиепископ Евгениуш Бажак умер 15 июня 1962 г. Решение о возведении Войтылы в сан архиепископа было подписано Папой Павлом VI 30 декабря 1963 г., а обнародовано 19 января 1964 г. То, что краковский архиепископский престол целых восемнадцать месяцев оставался вакантным, явилось результатом еще одного тупика в отношениях с правительством Польши, а произошло это из-за соглашения, заключенного Примасом Вышыньским. По достигнутой в 1956 г. договоренности с властями Примас должен был сообщать имя избранного Святым Престолом (естественно, с учетом мнения самого Вышыньского) кандидата в епископы в соответствующие государственные органы. В течение трех месяцев со дня такого сообщения правительство могло наложить вето на решение об избрании. Если этого не происходило, Примас имел право публично объявить имя нового епископа или архиепископа. Официально лицом, занимающимся в правительстве подобными делами, считался сам премьер-министр, но на практике решение зависело от Зенона Клишко, второго человека в Коммунистической партии. Клишко занимал пост маршала (спикера) Сейма — полностью зависящего от коммунистов Парламента Польши. Что еще более важно, он был главой идеологического аппарата партии и отвечал за защиту коммунистической идеи от чуждых влияний.

Поздней осенью 1963 г. к заместителю редактора «Тыгодника повшехны» отцу Анджею Бардецкому зашел непростой посетитель — глава допущенной в Сейм католической мини-фракции из пяти человек профессор Станислав Стомма. После короткого обмена приветствиями профессор прямо сказал, что хочет поговорить, но предпочел бы сделать это, прогуливаясь по Посадкам — бульвару, окружающему краковский Старый город, где можно было не опасаться полицейских «жучков», которые скорее всего имелись в кабинетах редакции. Отец Бардецкий согласился, и, как только они вышли, Стомма сообщил о разговоре, который недавно состоялся у него с самим Зеноном Клишко. Речь шла о тупике, в который зашел поиск кандидата на пост главы Краковского архиепископата. Клишко, никогда не упускавший возможности продемонстрировать свою значимость, не скрывал, что именно он «зарубил» за прошедшие полтора года семь предложенных кандидатов и был весьма горд этим. Но главное прозвучало позже. «Я жду Войтылу, — неожиданно заявил Клишко, — и пока не получу его, на любое другое предложение будет налагаться вето». Стомма, по его словам, поблагодарил партийного идеолога за оказанное доверие, с трудом сдерживая смех. Войтыла был именно тем кандидатом, который более чем устраивал его самого, членов его католической группы в Сейме и священников, подобных отцу Бардецкому.

Но почему Клишко и, как понимал Стомма, члены Политбюро Польской коммунистической партии сделали ставку на Войтылу? Как могли эти искушенные в политике люди так ошибиться в оценке молодого епископа?

Возможно, именно возраст сыграл решающую роль. Седовласым старцам из коммунистического руководства сорокадвухлетний человек казался почти мальчиком с не сформировавшимися взглядами, а потому вполне пригодным для разного рода манипуляций. К тому же они считали Войтылу человеком, практически не интересующимся политикой, естественно, в том плане, как политику понимали они сами. Он и в самом деле представлялся многим неким интеллектуалом, мыслящим довольно абстрактными философскими понятиями и не очень приспособленным к практической жизни. Такой вполне мог удовлетвориться расплывчатыми заверениями со стороны властей. Подобная комбинация личных качеств и возраста вполне могла натолкнуть Клишко и его товарищей на мысль о возможности использовать Кароля Войтылу в качестве очень подходящей фигуры в игре, направленной на достижение их стратегической цели: расколоть иерархию Польской Католической Церкви, оттеснить от реального руководства ею Примаса и тем самым ослабить религиозное влияние на массы.

В то же время сейчас, спустя тридцать пять лет, кажется невероятным, что столь искушенные партийные товарищи могли пройти мимо очевидных фактов, опровергавших точку зрения на Войтылу как на потенциально послушного исполнителя планов властей. Их к тому времени было более чем достаточно. Кароль Войтыла демонстрировал явную способность увлекать религиозными идеями молодежь. Общеизвестны были его связи в «Театре восторга», вокруг которого объединялось немало довольно подозрительных для режима личностей. Более того, Войтыла во время попытки конфисковать в 1962 г. у архиепископата здание Краковской семинарии, доказал умение добиваться своего в переговорах с представителями властей. Через год, когда городская администрация попыталась отобрать одно крыло краковской Силезской семинарии, он действовал еще жестче. Епископ заявил, что в случае изгнания семинаристов из принадлежащего им здания он будет стоять вместе с ними на улице, и выселение не состоялось. А его ночные рождественские мессы в Новой Гуте? Разве они не доказывали, что Войтыла не из тех, кто безропотно подчиняется внешним обстоятельствам? Вряд ли могли партийные идеологи не обратить внимание на его произнесенную там в январе 1963 г. проповедь о «внутренней свободе человека». Ведь она, по сути дела, открыла серию мероприятий в честь не слишком приятной для властей даты — столетней годовщины восстания поляков против царской России. И Войтыла на этом не остановился. Через пять месяцев он, открыв мемориал участникам этого восстания Калиновскому и Хмеловскому в Вавельском соборе, фактически провозгласил их святыми. При этом, обращаясь к присутствующим, он заявил, что, несмотря ни на какие трудности, эти люди смогли «прорваться из подполья к свободе». Одно это должно было бы послужить предупреждающим сигналом для коммунистов.

Когда задумываешься над тем, почему ни эта церемония, ни многие другие факты культурного сопротивления Войтылы не насторожили Зенона Клишко и его товарищей, невольно приходишь к выводу, что они оказались пленниками своей же собственной идеологии и пропаганды. «Культурное сопротивление» не представлялось им опасным. Ведь жаргон ортодоксальных марксистов трактует мыслительную деятельность как «надстройку», нечто эфемерное и преходящее, а следовательно, не имеющее реальной силы ^[93]. С этой точки зрения вполне можно позволить по-юношески горячему капитулярному викарию произнести проповедь о «сверхъестественной ответственности епископа за народ Божий», которая проявилась в служении святого Станислава, с готовностью пожертвовавшего жизнью за паству свою. Можно закрыть глаза и на то, что Войтыла призывает студентов почаще задумываться о своем жизненном предназначении и регулярно являться на исповедь. Все это — тот же «опиум для народа», только предназначенный для слишком ретивых представителей краковской интеллигенции. А раз так, то почему бы не позволить именно этому молодому священнику делать все, что он делает сейчас, и на посту правящего архиепископа Краковского архиепископата. По меньшей мере это поможет безболезненно для власти «спускать пар». Кроме того, имеется вполне реальная надежда на то, что удастся подтолкнуть этого «наивного юношу» на участие в борьбе между отдельными группами польских епископов. Вступив в нее, он наверняка запутается, что даст возможность коммунистам использовать его в маневрах, направленных на ослабление позиций Примаса Вышыньского.