Екатерина Павловна, великая княжна - читать онлайн книгу. Автор: Детлеф Йена cтр.№ 33

Граф Ростопчин был некогда одним из соратников императора Павла I. И хотя Павел плохо обошелся с ним и удалил от двора, граф навсегда сохранил преданность своему покровителю. Александр I вернул изгнанника в Санкт-Петербург, ко двору, но не доверял ему, так как Ростопчин олицетворял для него наследие Павла и постоянно бередил и без того неспокойную совесть императора, виновного в смерти отца. Назначая графа на самые высокие должности, царь сохранял дистанцию в отношениях с ним. Екатерина действовала с точностью до наоборот. Именно воспоминания об отце с его сложной, противоречивой натурой влекли ее к Ростопчину. Он символизировал для нее старую Россию, которую она так любила. И граф старался ни в чем не разочаровывать свою новую покровительницу.

Что касается Н. М. Карамзина, то здесь были другие причины для особой симпатии к нему со стороны Екатерины Павловны. Карамзин не был ни придворным, ни чиновником. Он был писателем, весьма уважаемым за то, что много путешествовал и в своих литературных произведениях не боялся поднимать запрещенные по соображениям морали темы, возбуждая к ним интерес широкой публики. Так, в 1794 г. Н. М. Карамзин не побоялся опубликовать свою повесть «Остров Борнхольм», сюжет которой был связан с запретной в русском обществе темой любви между братом и сестрой ^[11]. Екатерина Павловна была весьма восприимчива к этой теме, ее переписка с братом — яркое тому подтверждение. Но были и другие, более существенные причины, делавшие Карамзина и его сочинения весьма привлекательными для княгини. Связанное с его именем новое литературное направление придало женщине роль идеала, почитаемого и воспеваемого в стихах, и напоминало поклонение европейских рыцарей своим возлюбленным дамам в эпоху Средневековья. А Екатерина мечтала о поклонении и восхищении, ей хотелось быть императрицей. Кроме того, она не желала оставаться в стороне от большой политики. Обращенная в прошлое, крайне консервативная историческая концепция Карамзина давала ей прекрасную возможность поддержать борьбу с Наполеоном укреплением таких «вечных» для русского человека ценностей, как самодержавие и православие. И, наконец, в Карамзине и Ростопчине она видела союзников в личной борьбе со столь неприятным для нее реформатором Сперанским.

В конце 1809 г. появилась новая возможность для активного противодействия Наполеону. Французскому императору никак не удавалось основать новую династию, поскольку его брак оставался бездетным. И он опять посватался к русской великой княжне, на этот раз к Анне, младшей сестре Екатерины Павловны. Имя Анны уже упоминалось им осенью 1808 г., во время Эрфуртской встречи. Отказав тогда Наполеону, российская императорская семья объяснила это тем, что тринадцатилетняя Анна слишком молода для замужества. К концу 1809 г. Наполеон разбил Австрию, и Россия вынуждена была надолго забыть о своих стремлениях заключить династический союз с домом Габсбургов. Ее отношения с Наполеоном продолжали ухудшаться. Французский император не упускал ни единой возможности бросить вызов своему тильзитскому другу.

И в конце 1809 г. он решил ударить Александра I по его уязвимому месту — Наполеон вновь предложил брачный союз с четырнадцатилетней Анной в обмен на помощь в усилении российского влияния в Польше.

Александру Павловичу было нелегко отреагировать на подобное предложение, пришлось прибегнуть к самым изощренным дипломатическим приемам. Россия хотела утвердить свое господство в Польше, рассматривая ее как западный рубеж империи, где необходимо было чувствовать себя в полной безопасности. Страна не была достаточно хорошо вооружена для войны с Францией, континентальная блокада нанесла серьезный урон ее экономике. И хотя вся императорская семья ненавидела узурпатора, при дворе имелась сильная партия, стремящаяся к миру с ним и рассматривающая отказ в 1808 г. Екатерины Павловны от замужества с Наполеоном как политическую ошибку. Все это должен был учитывать российский император. И хотя в глубине души он сам давно был убежден в неотвратимости войны с Францией, почему бы ему вновь не спросить совета у той, которая питала сильнейшую ненависть к Наполеону по политическим и личным причинам, — у своей сестры Екатерины? 4 января 1810 г. он написал ей в том несколько театральном тоне, который был принят между ними: «Я пишу тебе, чтобы проинформировать о злополучнейшей ситуации всей моей жизни». А далее уже спокойно и трезво сообщал: «Наполеон хочет развестись и положил глаз на Анну. На этот раз это серьезно, и я отсылаю тебя к нашей матушке, которая сообщит все подробности». Император понимал: «Держать правильный курс очень сложно. Мое собственное мнение состоит в том, чтобы не идти навстречу желаниям человека, причинившего нам столько неприятностей и даже вызвавшего ненависть к себе. Это лучше, чем ответить ему согласием с тяжелым сердцем. Я должен отдать должное нашей матушке, она проявила гораздо больше выдержки, чем я мог ожидать от нее. Она высказала желание в любом случае посоветоваться с тобой, и я считаю, что в этом она права. Я также жду твоего совета, полностью доверяя твоему уму и сердцу» .

Пока Екатерина, Александр и их мать, бушующая в гневе из-за очередного предложения Наполеона, пытались найти приемлемые формулировки для отказа, французский посол Коленкур настаивал на скорейшем положительном ответе. Его пытались успокоить ложными заверениями в том, что в 1808 г. Екатерина ничего не имела против брака с Наполеоном, и русские были бы счастливы, если бы она стала французской императрицей. Коленкур тотчас же доложил эту интересную новость в Париж. Между тем сама Екатерина помогала матери сформулировать уклончивый ответ. В начале февраля Александр принял Коленкура, к которому лично испытывал симпатию, и сообщил ему решение семьи: вдовствующая императрица весьма польщена полученным предложением. Правда, великая княжна Анна только что отпраздновала свое пятнадцатилетие, и ее фигура еще не приобрела зрелой округлости. Императрица-мать уже оплакала смерть двух своих дочерей, слишком рано вышедших замуж. И ей не хотелось бы вновь рисковать жизнью своей столь юной дочери Анны ради выполнения брачных обязательств. Наполеон конечно же поймет это и согласится с тем, что весьма возможный брачный союз следует перенести хотя бы на два года.

Александр I рассчитывал не давать свое согласие на брак до тех пор, пока не удастся подписать с французами приемлемое для Российской империи соглашение по польскому вопросу. Но его расчет не оправдался. В феврале 1810 г. из Парижа пришло сообщение, что Наполеон решил жениться на австрийской принцессе Марии-Луизе. Договор о Польше с Россией так и не был заключен. Анна, похоже, была спасена от брака, диктовавшегося военно-политической необходимостью, но конфликт между Россией и Францией еще более углубился.

Размышляя в Твери о том, как достойно отклонить предложение Наполеона о браке с Анной, Екатерина непрестанно думала и о внутриполитических аспектах борьбы с узурпатором. Предложение о браке было лишь эпизодом, который не должен заслонять общей картины происходящего: Российская империя могла одержать победу только в том случае, если сохраняла несокрушимыми свои исконные православные и самодержавные начала. В этом плане вовсе не случайным был проявившийся в 1809 г. живой интерес Екатерины к проблемам русского масонства. Княгиня постоянно побуждала брата к разговорам на эту очень непростую тему.