Кока-гола компани - читать онлайн книгу. Автор: Матиас Фалдбаккен cтр.№ 44

— Входите! раздается из-за двери с надеждой.

Симпель не торопясь отворяет дверь, и его встречает зрелище, которое он больше всего и страшился увидеть. Мало того, здесь продолжается культурно-массовый кошмар; плакаты же перемежаются самыми чудовищными ткаными изделиями, какие когда-либо попадали в сферу действия глазных яблок Симпеля; все это с претензией развешено специально к его приходу. В правом дальнем углу стоит ткацкий станок, с наполовину готовым новым монструозным полотном. Слева обосновался чертежно-рисовальный столик, заваленный тюбиками с краской, наборами акварели и эскизами, эскизы громоздятся кучкой вдоль стены. Справа от двери крохотный кухонный уголок со множеством утвари для чаепития. А посередине всего этого — как копна самодеятельного дизайна, косыночек и моднявых побрякушек — восседает Моника Б. Лексов, с открытым навстречу лицом и светящимся надеждой взглядом.

Симпель цепенеет на месте. Он чувствует, как в корчах спутываются его мысли. Языковой центр в мозгу закрывается как устрица. На языке кино картина стоящего в дверях студии Симпеля соответствует резкой смене кадров. «Ну все, хана, если я не найду хоть какой вентиль, выход, просвет, зацепку, увертку, трюк, приемчик — что угодно, только бы это помогло мне распутать извилины», думает он. Моника Б. Лексов смотрит на него. Симпель — на нее. Он открывает рот, да так и остается стоять с разявленным ртом. Его взгляд дико мечется по комнате; он мужественно пытается успокоиться. «Она же к ебене матери даже никакой не дизайнер по текстилю!» думает Симпель. «Это же жалкие любительские поделки, никому они на хер не угрожают. Какого черта я тут делаю? Берлиц! Вспомни о Берлице! Возьми себя в руки, Симпель, ведь это Берлиц получит на орехи, сделай это с мыслью о Берлице. Когда ты так близок к цели, нельзя опускать руки. Думай о Берлице и сделай это! ВПЕРЕД, не пизди!»

— Здрассьте… эээ… что-то не так? спрашивает Моника.

— …

— Простите, вы ко мне?

— Оэ… здрассьте… да-да, все хорошо, дайте мне только секундочку, чтобы… впитать атмосферу… хе-хе…

— А… ну конечно, входите, пожалуйста, посмотрите, что тут есть. Прошу вас.

Симпель ступает в комнату, сложив руки за спиной и так тяжело дыша, что в носу свистит. Он становится посредине студии и притворяется, что изучает образцы текстиля, на самом деле изо всех сил удерживаясь от того, чтобы не сдрейфить. Моника же — в студию которой за то время, что она занимается дизайном текстиля, захаживало не слишком много посетителей — возбуждена и разгорячена как раз в такой степени, в какой это возможно для культурного работника в менопаузе.

— Ах да, мне, должно быть, следует представиться… Вольфганг Парссон… Очень, очень приятно… говорит Симпель.

— Очень приятно… Моника.

— Очень приятно (пауза). Так, значит, вот где вы работаете… и сколько же художников арендуют студии в этом здании, не скажете?

— О, я даже и не знаю. Человек двадцать-тридцать, я думаю…

— Ах, так? Гм… Как ни странно, я здесь раньше не бывал, правда, я в последнее время много времени провожу за границей, но о таком месте мне следовало бы знать… где можно… (Симпель сглатывает и закрывает глаза)… найти такие сильные… работы…

Моника Б. Лексов опускает взгляд и предлагает Симпелю один из венских стульев. Он благодарит, садится, сумку прислоняет к стулу. Чисто внешне Симпель смотрится так, как куратор и должен выглядеть в студии: не на месте, в том смысле, что слишком хорошо одетым — без сомнения, совсем иного достатка — но излучающим уважение и заинтересованность. В какой-то степени Симпель всегда интересовался тем, что он называет лицедейством искусства и культуры. Если выбирать между человеком искусства и буржуазией, то его выбор выпадет на человека искусства как в большей степени раздражающего и отталкивающего, поскольку, как Симпель сформулировал это как-то для папы Ханса: «…эти гребаные художники надувают на хер щеки и и становятся еще более, бля, буржуазными, чем сама буржуазия, и вкладывают в это гораздо больше рвения и жара, чем тот, на который когда-либо готова была буржуазия; и все ради того, чтобы добиться этой вульгарнейшей, до содрогания скучной и ни на хрен не годной творческой достоверности… сссраные ппоганые загребущие сучьи снобы на хер, а не художники…»

Моника Б. Лексов — это два в одном. Для Симпеля это очевидно. Сразу и буржуйка, и творец, иными словами, своим проектом Симпель убьет двух зайцев. Или трех, если считать и Берлица. Он исподволь поглядывает на нее, и видит ее насквозь, через все ее облачение дизайнера-любителя, до самой ее буржуазной душонки, от которой ей никогда не отделаться, как бы она сама себя ни забалтывала и ни обманывала. «Обмотайся хоть в миллион шалей, а все равно я твою благородную жопу учую», думает он. Моника, воспламененная похвалами Симпеля, уже вовсю разливается, давая пояснения — на самый лирический манер, какой ей только удается выжать из себя — относительно замыслов и процесса создания своих монструозных творений, одного за другим. На уши Симпеля накручиваются ужасающие словесные уродцы: интересно, напряжение, восхитительно, захватывает, ищущий, точный, чувствующий, духовный, новаторский, обогащают, вдохновение, выражение, поэтика, проблематичность, требовательность, вибрирующее, живой, увлеченность, самокритичный, живительный, провоцирующий, отягченный, дерзкий, наивный, и т. д. и т. п. Чтобы справиться с временным параличом, охватившим его, Симпелю приходится, оценив ситуацию, прервать ее всепоглощающий словесный поток и решительно приступить прямо к делу.

— Эээ… послушайте, Моника…

— Да..?

— А где вы собираетесь выставляться в ближайшее время?

— Ээ… нну… Обычно я говорю, что у меня еще не завершился процесс созревания… говорит Моника…. вот прямо сейчас у меня таких планов нет… не хочется же мне показывать то, что мне не хочется показывать… если можно так сказать…

— Да, конечно… да… верно …верно…

— Так что вот… пока никаких таких планов… пока что.

— А что, если бы я тебя спросил, не хочешь ли ты выставить 5–10 ковриков… произведений текстильного дизайна у меня… в моей галерее, этим летом? Я тут организую летнюю выставку с…

— …Правда? Этим летом?.. А вы не хотите разве сначала побольше узнать обо мне… о них… ну, о произведениях?

— Но я же вижу, что я вижу, говорит Симпель убедительным тоном. — И вещи, которые я вижу, не изменятся, сколькими словесами это ни осыпай.

— …Серьезно?.. Но это же… невероятно!.. И, и, да, многие из тех… тех… из моих недругов!.. хе хе… ах, я так с ними спорила… как… я-то считаю законченными… на самом-то деле…

— Ну, тогда нечего больше и обсуждать. Ты, наверное, знакома с обычным порядком работы с галереями? Да, можно сказать, со мной не слишком дорого сотрудничать, моя галерея берет 30 % от суммы продаж, а многие ведь берут по 50–60 %. Да, мы в нашем деле чисто налоговая инспекция, хе хе…

— Хе хе хе.

— …И я довольно многое продаю прямо из галереи, у меня заключены договора с другими выставочными центрами, и у нас, и за границей… (Симпель постоянно держит в мыслях плату, которую он снимет за то, что вынужден так скурвиться душою; отольются кошке мышкины слезки!)… да, но это, конечно, решать тебе… я-то принял решение, еще когда стоял вон там в дверях… для меня все уже решено.