Возвращение домой - читать онлайн книгу. Автор: Розамунда Пилчер cтр.№ 147

– Попытайся понять, – сказал он.

– Я понимаю. Отлично понимаю. Но от этого ничуть не легче.

– Ничего не изменилось.

Наверно, за всю ее жизнь никто не говорил ей такой вопиющей глупости, такой бессовестной лжи. Она вырвалась от него и бросилась бегом в сад, пригибаясь под ветвями яблонь и подавляя подступившие слезы.

У нее за спиной Эдвард закрыл и тщательно запер дверь. Все… Все было кончено.

Они возвращались в Нанчерроу в молчании, которое не было ни тягостным, ни дружелюбным, – нечто среднее между тем и другим. Естественно, для разговора ни о чем момент был неподходящий, и головная боль у Джудит усилилась до такой степени, что она была совершенно не способна поддерживать беседу даже о самых тривиальных вещах. Ее слегка мутило, перед глазами плавали странные темные пятна, формой напоминающие головастиков. В школе с ней учились девочки, у которых бывали приступы мигрени, и они пытались описать ее симптомы. «Уж не начинается ли у меня мигрень?» – спрашивала себя Джудит. Хотя вряд ли – она знала, что мигрень подступает постепенно, иногда несколько дней, а на нее боль упала резко и неожиданно, словно ударили по голове молотком.

С упавшим сердцем подумала она о продолжении этого бесконечного дня. Назад домой – и сразу же надо отправляться на пляж в скалах, чтобы присоединиться к остальным участникам пикника. Они двинутся через сад, потом станут пробираться сквозь гуннеру, пройдут по дну заброшенного карьера, наконец выйдут на скалы и увидят внизу расположившуюся на традиционном месте компанию. Загорелые тела, покрытые солнцезащитным кремом, разостланные тут и там яркие полотенца, соломенные шляпы и одежда, брошенные своими хозяевами где попало, громкие голоса и всплеск – это кто-то нырнул с высокого уступа в воду. И надо всем этим ослепительный свет, безжалостно яркие море и небо.

Нет, это слишком. Когда они подходили к дому, Джудит глубоко вздохнула и сказала:

– Знаешь, я не хочу идти на море.

– Ты должна пойти. – В голосе Эдварда слышалось раздражение. – Ты же знаешь, нас ждут.

– У меня болит голова.

– Джудит!

Он явно думал, что головная боль – это предлог, выдуманный Джудит, для того чтобы не идти в бухточку.

– Я серьезно, поверь. У меня в глазах резь и какие-то головастики, голова раскалывается, и меня подташнивает.

– Правда? – Теперь он забеспокоился – повернулся, внимательно на нее посмотрел. – По правде сказать, ты и в самом деле бледновата. Почему ты мне не сказала?

– Говорю сейчас.

– Когда это началось?

– Недавно, – только и смогла выдавить она.

– Мне очень жаль, – искренне посочувствовал он. – Бедняжка! В таком случае, может быть, когда мы вернемся, тебе выпить аспирина или чего-нибудь такого и прилечь? Скоро ты почувствуешь себя лучше. В бухточку мы можем пойти попозже. Они пробудут там как минимум до семи, так что в нашем распоряжении еще несколько часов.

– Да. – Она с мечтательной тоской подумала о тишине своей комнаты, о задернутых занавесках, спасающих от беспощадного солнца, о прохладной мягкости подушки под пылающей головой. Покой, уединение и немного времени, чтобы собрать остатки собственного достоинства и зализать раны. – Может быть. Ты не должен меня ждать.

– Я не хочу оставлять тебя одну.

– Я буду не одна.

– Нет, одна. Мэри ушла на пикник со всеми, а папчик вместе с мистером Маджем совершает воскресный объезд поместья.

– Зато твоя мать дома.

– Она нездорова.

– Все будет хорошо.

– Но ты придешь, когда тебе станет лучше?

Казалось, для него это важно, и, чтобы избежать спора, она поспешила его успокоить:

– Да. Пожалуй, когда немного спадет жара.

– Вечернее купание будет тебе на пользу, избавит от недомогания, прояснит мысли.

Хорошо бы, подумала она; ах, если бы только это было возможно! Но что бы с тобой ни сталось, память возвращается к тому, что так хочется забыть, и в мозгу, как белка в колесе, безысходно вертятся одни и те же мысли.

Приехали. Эдвард остановился у открытой парадной двери, они вылезли из машины и вошли в дом. На столе в холле стояла приготовленная для них корзина, доверху набитая жестяными коробками и термосами. Сверху продовольственных запасов лежали аккуратно сложенные полотенца в красно-белую полоску, плавки Эдварда и купальник Джудит. Рядом с корзиной, прижатая медным подносом для писем, ждала записка от Афины.

Как видите, мы обо всем позаботились.

Купальные принадлежности наготове, чтоб сэкономить вам время.

Выходите немедленно, не тяните.

^{Целую, Афина.}

Эдвард зачитал сообщение вслух. Джудит сказала:

– Тебе лучше идти.

Но у него явно сердце было не на месте из-за того, что приходится ее оставлять. Он положил руки ей на плечи и заглянул в лицо:

– Ты уверена, что с тобой все будет в порядке?

– Разумеется.

– У тебя есть аспирин?

– Найдется где-нибудь. Иди, Эдвард, иди.

Но он все медлил.

– Я прощен?

Он был похож на маленького мальчика, который больше всего на свете страшится разочаровать своим поведением взрослых и не успокоится, пока ему не скажут, какой он хороший.

– Ах, Эдвард! Я не меньше тебя во всем виновата.

И то была правда, но такая постыдная, что и думать об этом не хотелось.

Эдвард, однако, удовлетворился услышанным.

– Хорошо, – улыбнулся он. – Мне не нравится, что ты сердишься на меня. Помыслить даже невозможно, чтобы мы не остались друзьями.

Он легонько обнял ее, затем отпустил; отвернувшись, поднял со стола тяжелую корзину и направился к выходу. В дверях в последний раз обернулся:

– Я буду тебя ждать.

Джудит почувствовала, как на глаза опять наворачиваются глупые слезы, и не могла произнести в ответ ни слова. Только кивнула – лишь бы он поскорей ушел, – и он вышел в открытую дверь, на секунду его силуэт заслонил солнце и вскоре исчез. Шаги его по гравию звучали все тише и наконец растворились в тишине жаркого, дремотного воскресного дня.

Она стояла посреди пустого, тихого дома. Не было слышно ни звука. Только медленно тикали высокие напольные часы, стоящие у подножия лестницы. Они показывали четверть пятого. Все ушли, осталась только она, да еще больная Диана наверху – наверно, спит в своей роскошной кровати вместе со свернувшимся возле нее в клубок Пеко.

Она двинулась к лестнице, намереваясь подняться наверх, но тут на нее напала такая слабость, что она осела на нижнюю ступеньку и прислонилась лбом к прохладной деревянной балясине. Теперь слезы хлынули ручьем, и в следующий миг она уже ревела взахлеб, как ребенок. Она была рада, что никто ее не слышит, и с облегчением отдалась горю. Из глаз лились слезы, из носу текло, платка, само собой разумеется, у нее при себе не было, и она пыталась утирать слезы подолом платья, но не станешь же в него сморкаться…