Где-то там гиппопотам  - читать онлайн книгу. Автор: Хелен Купер cтр.№ 32

– Должен был? О чем это ты, Бен? Ты ничего не должен. Это не оправдание – ни для подделки писем, ни для прогулов.

Теперь он тоже кричал:

– Я должен был пойти. Ты не хочешь со мной разговаривать. Я должен был узнать про папу. Должен!

Выкрикнув последнее «должен», он в ярости бросился в свою комнату. Сел на кровать, изо всех сил стараясь не заплакать. Полез в карман за носовым платком и наткнулся на вырезку из газеты.

Почти сразу же мама тихонько постучалась в дверь. Она вошла и села рядом с ним на кровать.

Бен протянул ей клочок пожелтевшей бумаги. Они молча прочла.

– Где ты это взял?

– В музее. На камине у мисс Гарнер-Ги.

– Она сама тебе это дала?

Он оставил вопрос без ответа.

– Это папа, да? И мы… Почему же тут сказано, что мы поплыли вместе с ним?

Мама глубоко вздохнула:

– Это ошибка. Газеты тоже иногда ошибаются.

– Но ты ей так и не сказала, что это ошибка. Она думала…

Мама нетерпеливо мотнула головой.

– Послушай, я с ней даже не знакома. В то время мне совсем не хотелось с ней знакомиться. Она все время подзуживала твоего отца на еще одно путешествие. А я умоляла его больше никуда не ездить.

– Это тогда он взял меня в музей?

Он думал, что она не ответит. Но она тяжело вздохнула и сказала:

– Да, он тебя взял с собой. Они тогда в первый раз встретились. Они с ней дальние-предальние родственники.

– Его дед был ее дядей.

– Так ты с ней разговаривал? – тихо проговорила мама. – Наверно, надо было поговорить, раз уж ты туда пришел.

– Я мало с ней разговаривал, – буркнул Бен. – А почему же ты все-таки ей не сказала, что мы остались в живых?

– Потому что, когда твой отец не вернулся, я решила, что это она во всем виновата, – мама провела рукой по глазам и заговорила спокойнее. – Я понимаю, что, наверно, была неправа… Но я так горевала, Бен. Мне было так трудно. А потом время ушло, и казалось, что не стоит к этому возвращаться. Честно говоря, я была уверена, что она давным-давно умерла. Когда я узнала, что у реки строят новые дома, я решила, что музея тоже уже нет.

– А проверить?

– Наверно, надо было проверить. Но мне даже думать об этом не хотелось. Столько было разных забот и хлопот. Я даже не знала, помнит ли она, как меня зовут… Было бы так странно… появиться на пороге… запросто… ниоткуда… Я же тебе рассказывала, мы с твоим отцом так и не поженились. У меня никаких прав ни на что не было. И он ей довольно-таки дальний родственник, двоюродный племянник. Она бы могла подумать… ну, я не знаю… что я хочу от нее денег… Непорядочные люди иногда пытаются надувать одиноких старушек.

– Ты говорила, что вы с папой в Австралии познакомились.

– Да, – кивнула мама и замолчала.

Бен не сводил с мамы пристального взгляда, вдруг еще что-нибудь расскажет, и ей ничего не оставалось, как снова начать:

– В первый же вечер, когда мы с ним встретились, выяснилось, что его семья из моего города. Отсюда, из этого самого места. Я так соскучилась по дому… Казалось, это судьба. Он мне рассказал, что его прадедушка основал в нашем городе музей. В моем родном городе! Я тогда мало интересовалась музеями, поэтому никогда в нем не была, но твой отец мечтал его посетить – значит, у нас было что-то общее. Но больше – почти ничего. Понимаешь, мне хотелось тихой жизни. Я хотела вернуться домой, а он искал приключений. Знаешь, Бен, совсем не так легко строить совместную жизнь с тем, кто постоянно стремится исследовать неведомое.

В конце концов у меня кончились силы, я уехала от него и вернулась сюда. И тогда поняла, что жду ребенка – тебя. Здесь ты и родился, в этом самом городе. Твой отец ничего о тебе не знал – по крайней мере тогда. Он приехал сюда, когда тебе было уже два года. Появился с другого конца света, чтобы меня найти. А нашел еще и тебя – и страшно обрадовался.

Он так тебя любил, Бен, и какое-то время мы были по-настоящему счастливы. Он пообещал бросить свои морские экспедиции и поселиться здесь. Он сказал, что поищет свою родственницу, – и она тут же предложила ему работу. Но стоило ему побывать в музее, как все началось снова.

Он хотел отправиться в последнюю экспедицию. Я пыталась его отговорить – ради тебя и ради себя самой. Но… – она вздохнула, и голос ее угас. – Ты сам знаешь, что дальше случилось.

– Похоже, что Гарнер-Ги жить не могут без странствий и открытий, – пробормотал Бен. – Я тоже из этой семьи. Вот и нашел музей.

– Да уж, похоже на то, – мрачно кивнула мама.

– Музей совершенно потрясающий, – выпалил Бен. – Но, мама, у них большие неприятности. Этот человек – Пик – он хочет купить здание и все сломать. И если мисс Гарнер-Ги не согласится продать, он затопит музей, чтобы уже наверняка.

– Бен, ну это слишком. Откуда у тебя такие сведения?

Мальчик передал ей разговор в кафе.

– А ты рассказал об этом старой даме?

– Да, но, мне кажется, она не поверила, что ее грозятся затопить.

– А она знает, кто ты такой?

Бен помедлил:

– Похоже, она сразу догадалась. Мама, она уже совсем старая, и у нее нет никаких других родственников – только я.

– В следующий раз мне все же придется пойти с тобой, – вздохнула мама.

– Можно прямо сейчас пойдем?

– Не говори глупостей…

– Но…

– Нет, Бен, сегодня никто никуда больше не пойдет. Посмотри, какой ливень, прямо как из ведра.

Мама протянула руку и положила что-то ему на ладонь – папин камень.

– Ты его у компьютера забыл.

Он глянул на камень.

– И ты сразу догадалась про письмо?

– Ну, начала подозревать, по крайней мере. Да ладно. Пошли уже сварим эти яйца. Я принесла свежего хлеба с хрустящей корочкой.

Бен понял, что она напрочь забыла о рыбных палочках.

– Хорошо. Яйца так яйца. Но сегодня я расскажу тебе совсем другую историю, волшебную. О ведьме в бутылке и о гиппопотаме…

– Не уверена, что у меня есть силы еще и на волшебную историю. Может, хватит на сегодня?

– Никак не хватит! – он потянулся, чтобы ее обнять. – К тому же это правдивая история.

Ближе к ночи началась гроза и дождь с еще большей силой забарабанил по мостовой. В такую погоду забиться бы в улей и не высовываться – прямо скажем, погода нелетная. Но пчелы мчались вперед наперекор буре, неслись вместе с ветром, пока не добрались наконец до одной крыши – далеко-далеко от родного улья.