Остров кошмаров. Топоры и стрелы  - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушков cтр.№ 75

К этому времени в Англии уже стал распространяться и протестантизм самых разных толков – от вполне умеренных до радикальных. Как мы видели, дошло до того, что сторонницей протестантизма оказалась даже королева Екатерина Парр. При дворе образовались англиканская, католическая и протестантская партии, как легко догадаться, занявшиеся взаимной грызней и интригами. Именно в результате одной из таких интриг и лишился головы главный грабитель монастырей Томас Кромвель.

Католиков власти в общем не трогали, если только они по всей форме приносили присягу, согласно которой признавали Генриха главой церкви. А вот протестантов хватали при любой попытке пропагандировать свои взгляды, а то и просто за принадлежность к этой религии. Такие случаи известны. Католиков обычно вешали, протестантов – сжигали. Впрочем, иногда палачи применяли «творческий метод». Католика и протестанта они связывали спина к спине и в таком виде отправляли на костер. Невеселые стояли времена.

Хуже всего было то, что в Англию стали просачиваться деятели самой радикальной и жутковатой протестантской секты – кальвинисты. Сейчас очень много говорится и пишется о протестантской этике и идеологии, не самых человеколюбивых теориях. Но при этом как-то упускается из виду, что и то, и другое – чистейшей воды кальвинизм.

Жан Кальвин – швейцарский богослов, на волне европейской Реформации самым натуральным образом захвативший власть в стране. Энциклопедия XIX в. именует его духовным диктатором с полным на то основанием. Кальвин установил режим самого настоящего террора. Человек запросто мог лишиться головы, скажем, за идеологически невыдержанные стихи. Знаменитый врач Сервет был сожжен на костре за «неправильное» сочинение. Одним словом, средство от любого инакомыслия было одно – казнь. Кальвинисты резвились так, что любая инквизиция отдыхает.

Именно Кальвин и разработал подробнейше то, что мы сейчас не вполне правильно называем протестантской этикой, по моему личному убеждению, одно из самых человеконенавистнических учений на свете, уступающее разве что нацизму. Потрясающая антихристианская гнусь.

В чем суть кальвинизма? В дальнейшем я буду вместо «протестантской этики» употреблять именно этот термин. Согласно одному из основных догматов и католической, и православной церкви, Бог дает человеку свободу воли, а уж на что тот ее употребит, зависит исключительно от него самого. Каждый из нас сам решает, спасет ли он свою душу добрыми делами или погубит злыми. Судьба человека не предопределена заранее. Можно появиться на свет в захолустной деревушке у бедных родителей и стать виднейшим ученым, прославленным генералом или папой римским. Все зависит от самого человека.

Кальвин же учил прямо противоположному. По его теории выходит, что жизненный путь каждого человека предопределен Богом еще до его рождения. Стал кто-то богатым купцом, значит, Бог его любит и именно такую судьбу ему выбрал. Другой живет в убогой хижине, ходит в лохмотьях, значит, Господь был им недоволен и определил ему такую участь еще до его рождения.

Согласно людоедской логике кальвинизма отсюда вытекало, что любой бедняк, нищий, неудачник – словно бы и не человек вовсе. Унтерменш, как скажут гораздо позже ребятки в черных мундирах от Хуго Босса. Обращаться с ним можно как угодно: платить гроши за тяжелый труд, презирать, даже продавать в рабство. Ну а какое еще может быть отношение к недочеловеку, отвергнутому Богом?

Эти черные вороны, кальвинисты, тоже появились в Англии при Генрихе Восьмом. Поначалу они сидели тихо и незаметно как мышки, прекрасно знали, что с ними сделают власти за пропаганду их идей.

Генрих Восьмой отложился от Рима, но к протестантам любого толка относился точно так же, как и там. Своей инквизиции король, правда, не завел, но справлялся и без нее, посредством церковных судов, подчиненных ему.

Но пройдет сто лет, и кальвинисты уже под другим именем – пуритане – возьмут реванш, да еще и какой!.. В конце концов именно кальвинизм станет той идейной основой, на которой вырастет Британская империя.

Собираясь целиком посвятить эту главу экономике, я долго раздумывал, включать ли сюда рассказ о знаменитом лондонском бунте 1517 г., и в конце концов решил сделать это. Как-никак он тоже имеет отношение к экономике, правда, на сей раз выразившей себя в крайне уродливой форме.

К этому времени в Лондоне обитало множество иностранцев. Самыми искусными ткачами, как и двести лет назад, были фламандцы, оружейниками – итальянцы. Хватало в столице и ганзейских торговцев, привозивших канаты и кожи, лес и гвозди, деготь и воск. После женитьбы принца Артура на Екатерине Арагонской в Лондоне появились и испанские ремесленники.

Весной 1517 г. на лондонских улицах стали кучковаться молодые подмастерья-ремесленники, самые что ни на есть натуральные местные, образно говоря. Девушки и пиво их не интересовали. Они вели серьезные дискуссии о том, как жить дальше. Тема была одна: эти чертовы понаехавшие, из-за которых честному лондонцу хоть ложись и с голоду помирай. По мнению подмастерьев, понаехавшие слишком уж легко зарабатывали на жизнь, хотя ткачество и оружейное дело всегда были одними из самых трудных ремесел.

Вполне логично было бы предположить, что гнев их в первую очередь будет направлен на ганзейских торговцев. «Понаехали! Рынки все захватили! Цены ломят!» Но нет, мишенью этих ребят в первую очередь стали такие же ремесленники, как и они сами, иностранцы-конкуренты, гребущие деньги лопатой, в то время как местные перебиваются с хлеба на квас.

Почему-то никому не приходил в голову самый простой и суливший немалые выгоды выход: самим повысить мастерство, работать искуснее, а значит, зарабатывать больше. Речь шла о другом: иностранцы отнимают у нас работу. Говоря современным языком, это была толпа самых обыкновенных гопников, не способных похвастать мастерством в своем ремесле, но жить желавших красиво.

В отличие от погрома, устроенного во времена Уота Тайлера олигархами ремесленных цехов своим конкурентам, здесь никакого внешнего руководства не прослеживается. Чистая самодеятельность толпы. Как показывает опыт, в таких случаях людям надоедает перетирать одно и то же, и они расходятся. Либо у них объявляется совершенно случайный вожак на несколько часов, горлопан и баламут.

Такой тип сыскался. Это был некто Ланкольн. Программу он выдвинул незатейливую: чтобы все как сыр в масле катались. Понаехавших нужно прогнать из Лондона к чертовой матери, а неправедно нажитые богатства отнять и поделить.

Такие соображения всех устраивали. Особенно их вторая часть. И началось.

Той же ночью по городу носились сотни подмастерьев с горящими факелами. Они грабили лавки и дома иностранцев, потом поджигали их. Убийств, впрочем, приключилось мало. Хапать чужое добро было гораздо интереснее.

Власти реагировали на это жестко. В город были введены войска. Они быстро навели порядок незатейливыми методами, привычными для той эпохи, ловили погромщиков и вешали на чем придется. Способ был незатейливый, но чертовски эффективный. С погромом солдаты покончили очень быстро.