Контакты с утопленником - читать онлайн книгу. Автор: Нина Ненова cтр.№ 90

— Ты не похож на человека с утраченными надеждами, — мрачно констатировала я. — Но голограмма или нет, он, единственный обитатель имения, который вне всяких подозрений. Версия, что подсознание какого-то злоумышленника подбивало его на убийство, провалилась.

— Не провалилась, а абсолютно противоположна случившемуся в действительности. Что еще более страшно, Эми. Увы, и со вчерашнего дня это тоже стало очевидным.

— Ты все твердишь «вчера», «вчера»… Ну и что же такого рассказала тебе та госпожа?

— Не слишком много, — с готовностью признался Алекс, — но сама встреча с ней заострила мое внимание на Джонатане Втором; заставила меня найти, наконец, толкование тех сухих данных, которые я давно собирал. Он родился через два года после смерти Фионы Гетфильд и, во всяком случае, насколько мне известно, в первый раз увидел Йоно, когда пастор Ардис Берден приехал крестить его сына…

— Подожди! Если именно появления Йоно были причиной каждого из «переселений», то почему он сразу же после этого не покинул отцовского дома?

— Он не покидал его, пока был жив отец. А объясняется это несколькими причинами. Во-первых, явление стихло, едва начавшись, просто потому, что пастор, как активизирующий его в то время фактор, вечером того же дня уехал. Во-вторых, у него, у Джонатана, в то время не было никакого другого жилья, куда бы он мог отправить жену и недавно родившегося сына. И третье, Эми, но главное, даже если бы он захотел уехать, отец вряд ли бы его отпустил, потому что, по всей видимости, уже понимал, что он сам из себя представляет.

— Но что, что же он из себя представлял? Давай же, Алекс, говори ясней!

— Я стараюсь, Эми, однако и ты… будь чуточку терпеливей. Так вот, я думаю, что он уже понимал, что Йоно не только «превратившееся в вампира второе Я» капитана, но и его собственное «второе Я». В том смысле, что он унаследовал его от отца и, что… должен передать его по наследству своему сыну, чтобы продолжать существование через него.

— Чье существование? Свое или Йоно?

— Обоих… Или нет, даже троих: потому что было бы нелепым исключать капитана. Да! Раз Йоно некое совместное творение мужчин этого дьявольского рода… извини за выражение! Но если это совместное творение, значит, еще при жизни каждый из них добавляет к нему часть самого себя. И, может быть, чем ближе их конец, тем больше Йоно начинает доминировать, управлять поступками каждого из них… Ну, теперь ты поняла, к чему это ведет?

«Ведет прямо к будущему нашего Валентина, когда и он, в свою очередь, «унаследует» Йоно», — явно такого ответа ждал от меня Алекс.

— Нет. Не поняла, — ответила я. — Твои выводы кажутся мне довольно туманными. И произвольными.

В его глазах, кто знает почему, мелькнула тень скрытого удовлетворения:

— Если тебе мои выводы кажутся туманными, нет смысла продолжать спор. Но они, Эми, отнюдь не произвольны, к таким выводам придет каждый, кто проанализирует более глубоко поступки Джонатана Второго. Итак, как тебе известно, смерть его отца стала злосчастным поводом для того, чтобы пригласить сюда пастора во второй раз и чтобы он остался здесь на ночное бдение. А уже на следующий день после похорон, вот этот дом, — Алекс с маниакальной гордостью указал на снятое им Старое крыло, — этот дом был покинут внезапно, причем тот Джонатан не позволил жене с сыном взять из него ни единого предмета, словно знал или подозревал, догадывался, что там все заражено.

По моей спине поползли ледяные мурашки! Именно об этом подозревала и я… везде, постоянно, с того момента, как появилась здесь.

— Вот именно, заражено. Даже отравлено! — энергично подтвердил Алекс, который не преминул заметить мою реакцию. — А теперь это относится ко всем трем домам, — обобщил он без колебаний. И поспешил вернуться снова на сто лет назад: — Но Джонатан Второй, в отличие от отца, покинул не только бывший дом, но и имение вообще. Отправил жену с сыном к ее родителям, сам переехал в городскую гостиницу, быстренько продал судоверфь деда и куда-то уехал. Потому что тогда он решил сбежать, Эми. Пытался сбежать от Йоно, но было уже поздно; это было уже, в известном смысле, попыткой убежать от самого себя, хотя он вряд ли тогда это осознавал. И, естественно, «бегство» не принесло желаемого результата, он не выдержал… Опять вернулся в городок, устроился в местной гостинице и начал строительство Третьего дома. Дома, похожего на крепость…

— На гроб, — подбросила я не удержавшись. — На огромный гранитный гроб!

— Верно, твое сравнение более подходящее, — «похвалил» меня Алекс. — Особенно, если иметь ввиду, что начало его строительства знаменует и начало его духовной гибели, его примирения с тем, кем он был, или же с непониманием им того, какой он, кто он есть. Да, жаль, что нам остается только гадать! Но ты же видишь: единственный, кто мог бы объяснить нам его переживания, исходя из своих собственных, предпочитает молчать.

Мы одновременно посмотрели наверх, в сторону господина Ридли, и мне стало как-то неловко, ведь мы так явно показывали, что говорили о нем. Алекс, однако, не проявлял никаких признаков неудобства. Спокойно закинул ногу на ногу, скрестил руки и, очевидно, собрался дальше разматывать нить своего странного расследования. О, он не случайно старался приобщить меня к нему с таким упорством! Он делал это с какой-то целью, в этом, по крайней мере, я нисколько не сомневалась. Но ведь, с другой стороны, у меня тоже были свои цели. Среди которых не на последнем месте было понять какую именно цель преследует он в данном конкретном случае.

— По-моему, Эми, Джонатан Второй был самой трагической фигурой рода. До него Йоно прежде всего вызывал ужас; а после него этот ужас каким-то образом трансформировался в культ, вот и нашему господину Ридли пришло в голову даже Святилище для него построить. А он, тот Джонатан, словно оказался посередине между ужасом и идолопоклонничеством. И постоянно метался, сомневался… По сути дела, его смирение представляло собой мучительный, продолжительный процесс, начавшийся бунтом-бегством и закончившийся лишь после смерти…

Алекс замолчал, неожиданно объятый сильным волнением. Казалось, будто до сих пор он говорил о своем любимом праотце; словно за два с половиной года, проведенные здесь, он сжился с историей рода Ридли настолько, что почувствовал себя его частицей. Одним из «творцов» уникального существа, которое живет уже два века — или, если точнее, оживает? — в этом, во всех остальных смыслах мертвецком, погруженном в прошлое, имении.

— Он покинул гостиницу лишь тогда, когда подземелье было готово, — задумчиво продолжал он, — и ночевал в своем убежище, запираясь на все засовы, пока дом не был окончательно готов, так, во всяком случае, говорили строители. А потом привез туда жену и недавно родившуюся дочку, а сына не взял, его он отправил учиться живописи в достаточно престижную в те времена школу и даже на каникулы старался увозить его подальше от имения. В бухгалтерских книгах отмечены довольно большие траты на содержание воспитателей, сопровождающих, на путешествия, в том числе зарубежные. Вообще, нет никаких сомнений, что он хотел дать сыну шанс, хотел спасти его от… да, да, от такого наследия, как Йоно, конечно же! Но это ему не удалось, он не смог выдержать идущего изнутри психического нажима. И когда сыну исполнилось двадцать лет, он велел ему вернуться сюда. Велеть-то велел, но по гроб жизни чувствовал себя перед ним виноватым…