И с этими мыслями и чувствами – плохими чувствами – она стала теперь подниматься по лестнице, ощущая знакомое жжение в горле. Но это все потом.
* * *
– Ты хочешь подняться через главный вход или по задней лестнице? – спросила Лила, оглядывая груду вещей, лежавшую на ковре в вестибюле. – Я боюсь, чемодан может застрять на задней лестнице. Почему здесь нет лифта?
Джорджия не ответила.
– Что? Что не так?
– Тебе нужно подойти и посмотреть, – негромко сказала Грин. Теперь она стояла, опустив глаза. – Размещение.
– Что происходит?
Подруга выглядела так, словно собиралась сообщить о том, что кто-то умер, и паника начала закипать внутри Найт. Конечно же, это не то, о чем она подумала? Разве такое возможно? Они же все организовали, и им практически обещали!
– Спальня на троих? – тихо спросила Лила. – Проклятье, ты шутишь?
На доске для объявлений осталось полно булавок и дырок от них. На следующей неделе она будет заполнена записями о прослушиваниях, тренировках и матчах. Но сейчас она была пустой, если не считать огромного листа белой бумаги с распределением по спальням.
– Я изучала его, пока ты носила свои вещи, – мрачно сказала Джорджия.
Найт протянула руку и сорвала с доски лист вместе с булавками, которые посыпались на ковер.
– Лила? Что ты делаешь?
Та не ответила. Она смотрела на лист бумаги, держа его двумя руками, словно могла одним взглядом стереть шрифт «Ариал номер двенадцать», если прочитает его достаточное количество раз.
– Дай посмотреть, – сказала Грин и вырвала лист из рук подруги.
Та взвизгнула.
– Проклятье, Джорджия, ты порезала меня бумагой!
Лила подняла руку. Между ее большим и указательным пальцами появилась почти невидимая ранка, которая постепенно заполнялась кровью.
– Извини, – сказала Джорджия. – Несчастный случай.
Найт поднесла руку к губам, слизнула кровь, и ее слегка затошнило.
– Это ошибка, – сказала она. – Вот и все. Просто ошибка.
– А наши имена есть на дверях? Нужно подняться и посмотреть.
Лила помчалась вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки и чувствуя, как сердце отчаянно колотится у нее в груди. Она пробежала по коридору третьего этажа и остановилась перед дверью спальни номер три, которая раньше принадлежала им. Сзади раздавалось тяжелое дыхание догонявшей Джорджии. Они вместе смотрели на имена в маленьких металлических рамках, прикрепленных к двери.
– Это не ошибка, – прошептала Лила.
– Нэнси кого-нибудь убьет, – задыхаясь, сказала Джорджия. – Дерьмо, как такое могло произойти?!
* * *
Нэнси Грейдон неизменно приезжала последней – так бывало в каждом семестре. Она ненавидела «суечение», которое возникало после того, как все начинали распаковывать свои вещи, бегать кругами и обсуждать прошедшие каникулы. Лила и Джорджия наблюдали в широкие окна со стороны фасада пансиона, как подъезжает черный минивэн. Найт подтянула колени к груди и дергала за ниточки, торчавшие из брючин спортивного костюма. В коридоре было холодно, гуляли сквозняки, но они не знали, куда еще пойти. В общем зале собрались хихикающие и болтающие девушки, а заходить в одну из комнат подруги не собирались. Их сумки – дорожные кофры и пакеты Лилы и один аккуратный чемодан Джорджии – остались в коридоре возле их спальни. Точнее, у чужой спальни.
– Она уже здесь, – сделала бесполезное замечание Грин.
Нэнси вышла из минивэна, еще более худая в обтягивающих джинсах, джемпере «Ральф Лорен» с вырезом в виде буквы V и балетках, и небрежно выдала чаевые водителю.
– Где ее вещи? – спросила Лила.
– Она их отправила раньше, – сказала Джорджия, в голосе которой отчетливо прозвучало восхищение. – Что мы ей скажем?
– Я не знаю, – честно ответила подруга.
Уже не в первый раз Лила подумала, как это странно – бояться своей подруги. Она не знала ни одного человека, который мог заставить ее нервничать и чувствовать себя виноватой, как это умела делать Нэнси. Прежде Лила никогда не встречала таких людей.
– Почему вы здесь сидите? – спросила Грейдон, как только вошла. – Давайте поднимемся. Все мои вещи уже в нашей комнате?
Лила посмотрела на Джорджию, рассчитывая, что говорить будет она, но та молчала.
– Привет! – сказала Нэнси, стоя над ними. – Что происходит?
Грин явно не собиралась вставать.
– Спальни, – тихо сказала Найт. – Мы не получили комнату на троих.
Грейдон слегка приподняла брови и склонила голову набок.
– Что?
– Туда поселили только Лилу. Вместе с Хейди Барт и Дженни Макгакин.
Лила с Джорджией уставились в лицо Нэнси, которая осмысливала новую информацию. Что дальше? С этой девушкой никогда не знаешь, рассмеется она или начнет кричать. Или драться.
– Это, – спокойно сказала Нэнси, – неприемлемо.
Теперь
Нэнси
Нэнси пыталась настроиться, чтобы не слышать дыхания Бретта. Она знала, что он не специально дышит громко, но все равно не могла справиться с раздражением. Бретт безупречен, напомнила она себе. Он молод и красив, остроумен и великолепен, и подруги умрут от зависти, когда его увидят. В этом состояло его главное достоинство. Так что громкое дыхание – не такой уж и страшный недостаток.
– Мы можем включить радио? – спросила она, наклонившись вперед, чтобы привлечь внимание водителя.
Возможно, Бретт подхватил какой-то вирус во время перелета. Грейдон подумала о том, чтобы достать из сумочки дезинфицирующее средство и обработать руки, но такое поведение не вписывалось в образ, который она для него создала. Бретт считал ее безбашенной. Приятный контраст со слишком нервной женщиной, с которой он встречался в Бостоне. Подружки изрядно повеселятся, когда узнают, что кто-то может подумать, будто она способна расслабиться. Но в Штатах нет необходимости требовать, чтобы за ней заехали домой перед тем, как отправиться на свидание, – это делало ее беспечной и очень ей нравилось. Прежде она так себя не вела.
Ее часто дразнили, когда она училась в школе и в университете, – за то, что она слишком организованная, что у нее ОКР
[5]. Ей действительно нравилось приходить вовремя и завершать любые задания по расписанию. И она так и не поняла, почему это качество вызывало у всех смех и какое отношение оно имеет к расстройству нервной системы. Учителя снисходительно улыбались, когда Нэнси слишком рано сдавала домашние задания, и, почти как все остальные, смеялись, когда Лила неизменно опаздывала.