Сказка о смерти - читать онлайн книгу. Автор: Андреас Грубер cтр.№ 78

– Для вас особенно ужасно иметь сына-убийцу.

– Тот, кто задает вопрос «почему?», может справиться почти со всяким «как?», – лаконично ответил Снейдер.

– Мне очень жаль.

– Все в порядке. У нас с Питом одинаковая наследственность. Я стал криминалистом и использую свой талант, чтобы ловить убийц. А что Пит сделал со своими задатками? – Он не договорил до конца и уставился на пол в гостиной.

Наверное, он опять видел своего маленького мальчика, играющего в кубики, – с невинной улыбкой, веснушками и светлыми локонами. Как он тянется ладошками вверх, потому что хочет, чтобы папа взял его на руки.

Снейдер прочистил горло.

– Когда Пит подрос и превратился в молодого человека, я уже догадывался, что у него психические проблемы и без лечения агрессия только усилится. Но он отказывался от помощи. Конечно, о таких экстремальных последствиях я и подумать не мог. В конце концов он начал без разбору убивать молодых женщин.

– Но сегодня он выбирает свои жертвы целенаправленно. Никола Висс, Йоана Бек, доктор Ашенбах, граф Эрих фон Кесслер со всей семьей… – Сабина посмотрела в сад. – И собственная бабушка. Как и Аре Пеетерс. Все-таки в нем он видел причину того, что вы оставили семью.

– Возможно, но дело не только в этом, – возразил Снейдер. – Своим выбором жертв Пит одновременно решает и вторую проблему. Потому что он убивает людей из моего окружения, с которыми я поссорился или которых ненавидел.

– Почему он это делает? Из любви к вам?

Снейдер покачал головой.

– Я не уверен, способен ли Пит любить. Скорее наоборот. С точки зрения Пита, я разрушил семью. За всем этим стоит другой план. Выбор жертв – это умный шахматный ход. Так он заставляет меня действовать против собственной воли, выполнять свою работу скрепя сердце – а именно пытаться спасти жизнь людей, которых я презираю. Он хочет ослабить меня. Как только речь заходит о жертве, чья смерть меня в каком-то смысле… хм, радует, я уже не болею всей душой за дело и, соответственно, не выкладываюсь на сто процентов. А он знает, что только я могу его поймать.

– Вы должны противостоять своему альтер эго.

– Это все усложняет. Он чертовски на меня похож и в любой момент догадывается, что происходит у меня в голове и какой следующий шаг я собираюсь предпринять.

– Но это должно работать и в обратную сторону.

– К сожалению, нет, – вздохнул он. – Несмотря ни на что, он мой сын. – На его лице проступила нездоровая бледность. Он по очереди помассировал точки на ладонях.

Сабина все еще злилась на Снейдера, что он лишь сейчас поделился всеми деталями, но чем больше он рассказывал, тем лучше она понимала взаимосвязи.

– Почему он выбрал такой путь? Все эти жестокие убийства?

– Хм, кто знает? Твори десять лет добро, и никто этого не заметит. Твори зло один час, и о тебе заговорит весь мир.

– Он ищет признания?

Снейдер кивнул.

– Вашего?

– Вероятно. И как вы видите, он преуспевает.

– Но уже недолго осталось, – сказала она. – Мы его поймаем.

Снейдер уставился в пустоту.

– Надеюсь.

Сабина еще никогда не видела его таким неуверенным, как в этот момент. Но, в отличие от Снейдера, ей не мешала эмоциональная предвзятость. И она была полна решимости и желания схватить Пита ван Луна.

– Все это связано с театральной постановкой Пита, – подумала Сабина вслух. – Она служит ему сценарием для убийств. Поэтому нам нужна копия пьесы или запись спектакля со всеми декорациями, чтобы буквы тогда и цифры сегодня приобрели смысл.

Снейдер поднялся и подошел к комоду.

– Поэтому мы здесь. – Он открыл несколько ящиков, порылся в вещах и наконец вытащил тетрадь.

– Это то, что я думаю? – спросила она.

– У бабушки Пита был один экземпляр. Вот та самая пьеса.

Понедельник, 28 сентября

Бад-Бентхайм был последним населенным пунктом перед немецко-голландской границей. Ничто больше не напоминало о таможенном контроле на бывшем пограничном КПП, который был упразднен с тех пор, как открыли внутренние границы. Какой подарок! Автобан напрямую соединял обе страны. Еще этот последний рубеж, и он в Голландии.

Пит ван Лун сделал последний глоток кофе и смял жестяную банку. На полу рядом лежал пластиковый пакет с мусором: банки, бутылки, салфетки, упаковки от сэндвичей и батончика мюсли.

Он снизил скорость и позволил нескольким легковушкам обогнать себя. До сих пор он ехал не быстрее восьмидесяти километров в час и поэтому преодолел четыреста пятьдесят километров за семь часов вместо четырех с половиной. Вероятно, его осторожность была излишней, а подозрительность неоправданной, но никто не мог предугадать, получится ли у Френка – несмотря на скрупулезную подготовку – сыграть его роль настолько хорошо, что никто не заметит подмены в первые двадцать четыре часа.

В нескольких сотнях метров перед ним показался голубой знак с желтыми звездами: Nederland. Он взглянул в боковое зеркало и посмотрел по сторонам. Никакого полицейского контроля. Никаких подозрительных автомобилей. Никакого патруля с рацией и собаками-ищейками.

Пит опустил козырек от солнца, чтобы камеры не смогли распознать его лицо. Затем открыл окошко в перегородке, которое соединяло кабину водителя с кузовом автофургона. Оттуда пахнуло мочой.

Он постучал по металлической перегородке.

– Ты как? Все в порядке?

– Я больше не могу стоять, – выдавила Ханна с пересохшим горлом.

Последний раз он давал ей пить час назад. Для этого кляп пришлось вытащить, и он увидел, что ее вырвало, и она чуть не захлебнулась рвотными массами. С тех пор она стонала и плакала, стоя со связанными над головой руками. Иногда, когда ноги ослабевали, она повисала на одних руках. Ее запястья были стерты в кровь. Она даже обмочилась, поэтому в кузове отвратительно пахло мочой. С тех пор он больше не давал ей пить.

– Через пару часов мы будем на месте.

– Я больше не могу, – простонала она. – Пожалуйста, отпусти меня, я обещаю, что никому не скажу…

Он рассмеялся.

– Я даже верю, что ты собираешься так поступить. Честно! Но мы оба знаем, что как только ты окажешься в полицейском участке с чашкой горячего чая и пледом и заговоришь с психологом, то почувствуешь себя в безопасности. Решишь, что я уже ничего тебе не сделаю. Будешь думать, что все позади, разозлишься на меня и заговоришь. Нет, Ханна. Ты останешься со мной. Извини.

– Тогда хотя бы развяжи меня.

– Хочу тебе напомнить, что это ты пришла ко мне в камеру. Ты хотела ответов. И ты их получишь, обещаю. Немного терпения.

До знака пересечения границы с Нидерландами осталось всего несколько метров.