Тяжелый свет Куртейна. Желтый - читать онлайн книгу. Автор: Макс Фрай cтр.№ 52

Тони терпеливо ждет, пока Кара распробует его угощение, сделает большие глаза и скажет положенное в таких случаях: «Ого!» Только после этого спрашивает:

– А когда кто-то из ваших, потерявшихся здесь, на Другой Стороне, увидит во сне Маяк, который горит не зловещим синим, а притягательным желтым светом, это совсем трындец?

– Если просто увидит, ничего страшного. Трындец наступит, если пойти на свет, дойти до конца, переступить порог Маяка и оказаться – ну, как бы дома, – мрачно говорит Кара. – А потом проснуться там, где уснул накануне. И вот тогда – все. Третий уровень забвения; строго говоря, это даже забвением не назовешь. Скорее уж окончательным превращением в самого настоящего человека Другой Стороны, с одной-единственной, раз и навсегда определенной судьбой. О прежней уже даже во сне не вспомнишь. Потому что не о чем вспоминать.

– То есть в одного из нас превратиться, – ехидно подсказываю я. – О ужас, ужас, ужас!

– Не смешно, – огрызается Кара. – «В одного из нас», понимаете. Какой из тебя человек.

– Ну, такой. С некоторыми причудами. Но это здесь вполне обычное дело – причуды. Каждый желающий может ими обзавестись.

– Кончай дразниться, – неожиданно вмешивается Нёхиси. – Даже мне очевидно, что для человека с изнанки окончательно стать одним из здешних – непростая судьба. Не каждый с таким испытанием справится. Да возьми хотя бы себя – каково тебе приходилось, когда возвращался в человеческое состояние? Даже я как вспомню, так вздрогну, а ведь был просто свидетелем, на своей шкуре не испытал. Хорошо все-таки, что ты сжег свои имена!

На этом месте впору бы взвыть: «Что я наделал», – и бегом бежать к Стефану с криком: «Я передумал, оставляем как есть!» Но я, конечно, никуда не бегу. И даже не особо сокрушаюсь о своей врожденной неспособности вовремя отступать.

Вместо этого залпом допиваю гранатовое вино, подкидываю кубики до самого потолка, ловлю на лету, припечатываю ладонью к доске, некоторое время укоризненно смотрю на выпавшие мне сиротские «два-один» – это как вообще называется? Кто допустил? – и наконец говорю Каре:

– Извини, дорогая. Конечно, он прав. А я… Скажем так, зато я красивый. Ну чего ты хихикаешь? Ладно, условно красивый. В рамках некоторых эстетических концепций… Вымышленных эстетических концепций, твоя взяла.

– Все-таки у тебя совершенно удивительная манера дискутировать, – качает головой Кара. – По-моему, тебе важно не столько настоять на своем, сколько просто не дать собеседнику вставить ни слова. Лучше уж ты сам от его имени себе возразишь, сам себя переспоришь и переубедишь.

– Ну так просто я лучше всех это делаю. У остальных переубедить меня обычно не получается. Соглашаться с собой не так обидно, как с кем-то другим.

– Это же ты нарочно сейчас всех с толку сбиваешь? – спрашивает Тони. – Чтобы весь этот ужас про желтый свет Маяка прозвучал как бы между делом, под хихоньки-хаханьки и никого особо не впечатлил?

– А версия, что я просто бессмысленное трепло не принимается?

– Не хотелось бы разбивать тебе сердце, но нет. Извини.

– Правильно, кстати, делает, что сбивает, – неожиданно вступается за меня Кара. – У меня самой настроение портится, когда рассказываю про желтый свет Маяка. Никто об этом говорить не любит, и я не исключение. Жуткая штука. И непонятная. Откуда он берется? И главное, зачем? А то без него проблем недостаточно…

– Для равновесия, разумеется, – невозмутимо вставляет Нёхиси. – Синий свет, видимый наяву и приводящий домой, должен быть уравновешен желтым, видимым во сне и навсегда уводящим из дома. Во-первых, это красиво. А во-вторых, что не уравновешено должным образом, того попросту нет. Жалко, что вы пока не умеете видеть всю картину реальности целиком! Но может еще однажды увидите и тогда сами убедитесь, что ничего жуткого в ней нет. – Помолчав, он неохотно добавляет: – Но это, конечно, если беспристрастно смотреть со стороны. А так-то мне бы и самому вряд ли понравилось такое красивое равновесие, ради которого ломают и перекраивают мою собственную судьбу.

– Вот именно, – невесело усмехается Кара.

А Тони подливает нам всем горячего гранатового вина. Это он, надо сказать, очень вовремя. Все мы сейчас нуждаемся в утешении. Особенно я – после совершенно оскорбительной комбинации «два-один».

– Ханна-Лора рассказывала, – говорит Кара, – когда Тони Куртейн только-только заступил на место смотрителя Маяка и узнал все, что ему по должности знать положено, включая подробности про желтый свет, ходил как в воду опущенный. И даже всерьез собирался отказаться от места – дескать, я не согласен быть причиной этого страшного желтого света, который навсегда отнимает у заблудившихся странников последний мизерный шанс вернуться домой. Едва его тогда уговорили, объяснив, что, во-первых, такое очень редко случается. А во-вторых, сновидцев к Маяку не пускают специальные полицейские патрули. Он, в конце концов, согласился, но решил, что так это не оставит. И ведь в конце концов добился своего! Желтый свет Маяка во все времена был таким притягательным, что никто не мог устоять, увидев его во сне. А теперь сны про желтый свет превратились в такие кошмары, что люди в холодном поту просыпаются, не добравшись не только до Маяка, но даже до охраняющих его полицейских патрулей. Он крутой – Тони Куртейн! Знает, что делает.

– Вот это как раз вряд ли, – вздыхает Тони.

– Ну или не знает, – легко соглашается Кара. – Но делает все равно.

– Вы бы ему объяснили, что у него здорово получается, – говорит Тони. – Кто-нибудь, кому он доверяет. Повторив пару сотен раз. А то он как-то не очень верит в охранную силу своих кошмаров. Совсем в последнее время извелся. И я вместе с ним. Хотя мне, конечно, грех жаловаться. У меня-то как раз отличная жизнь.

– А все-таки окончательно превратиться в человека Другой Стороны – не самое страшное, что может случиться, – добавляю я. – У нас тут интересно. И весело. И кормят неплохо. И постоянно случается что-нибудь невозможное – это почти неизбежно в реальности вроде нашей, где невозможно практически все. В конце концов, у нас есть я – тоже не фунт изюму. В смысле, наоборот, еще какой фунт…

– …лютого ужаса! – хором говорят Тони и Кара. И смотрят на меня такими влюбленными глазами, что как честный человек я теперь, вероятно, обязан на них жениться. Или хотя бы кофе сварить.

– Возможно, ты не заметил, – говорит Нёхиси, – но я выиграл три партии из трех. И знаешь, что мне особенно нравится в этой истории?

– Что я иногда поддавался?

– Впервые на моей памяти. Ты же больше всего на свете любишь выигрывать. Вот уж не думал, что ты так сильно хочешь получить подзатыльник.

– Просто ты был прав насчет моей черной меланхолии, – говорю я, внимательно разглядывая свое отражение в зеркале, которое в кои-то веки любезно меня отразило. – Фиговое украшение. Выгляжу как какой-то унылый конторский хмырь. Так что давай вышибай, как грозился. Пьяная драка в общественном месте, да еще и в присутствии полицейского начальства, которое слова нам поперек не скажет – это же натурально мечты сбываются. Жизнь удалась.