Игры мудрецов - читать онлайн книгу. Автор: Дэлия Мор cтр.№ 53

— Ныряй! Ну!

Я умею! Не правда! Держусь на воде, барахтаясь, как одна из гончих собак отца. Няня ругается, вся прислуга смеется. Их чумазые, визгливые дети давно переплывают широкий Брент, а я в воду наступить боюсь.

— Я лишу тебя наследства! Отдам престол первому советнику. Ныряй!

Отец не разговаривает — приказывает. Подойти, слушать, исполнять. Я боюсь отца. Должен любить, как вся империя, а я глаз не поднимаю. Светлейший, мудрейший и добрейший тиран. Я нырну. Потерплю пять минут, и все пройдет. Инструктор вытащит из бассейна, няня обернет махровым полотенцем, и все будут хлопать в ладоши, а отец гордиться.

Зажимаю нос пальцами и, зажмурившись, шагаю в воду. От холода тело бунтует, терплю, считая мгновения. Сейчас оттолкнусь от воды и вынырну. Нет. Камнем на дно все глубже и глубже. Нет. Воздуха не хватит на подъем, уши закладывает. Распахиваю глаза, и в мутной синей мгле меня упрямо тянет на дно течением. Вода как воздух сквозь пальцы, не тону, а падаю все быстрее и быстрее. Не зацепиться, не всплыть и не замедлить падение. На выложенном кафелем дне темный ход вглубь бассейна и я ныряю туда ногами. Не потерял ни капли воздуха, хорошо, нужно наверх, обратно. Пальцами скребу по дну, цепляясь за швы плиток. Тянусь вперед, но слишком медленно. Шаг за шагом. Легкие сдавливает, вместо вдоха глотну воду, не выдержу. Нет. Пока терплю, ползу. Папа, я не хотел, прости! Еще чуть-чуть, а над головой несоизмеримо больше. Толщу воды не пробить, она похоронит меня здесь. Не успею. Все. Конец. Нет. Еще немного. Папа!

Выдыхаю с громким: «пхааааа!». Вокруг темно-синие сумерки, как вода в бассейне, и мертвенно-бледное лицо Публия.

Дэлия! Тьер, этого я и боялся.

Сквозь голос медика я слышу электронное попискивание. Противное и назойливое. Капитан схватил за плечи и не отпускает. От датчиков на груди до громоздкого прибора черными нитями тянутся провода.

— Боялся, что задыхаться будешь, — говорит Публий, — к монитору подключил. Сирена сработала на остановку дыхания. Опять кошмары? Стираю сон с лица, как паутину убираю. Чужой страх и отчаяние чувствуются, как мои собственные. Легкие болят. Действительно задержала вдох и не разжимала губ.

«Инсум?»

«Я не всесилен. Слишком много пришлых паразитов нацепляла. Закрыл собой, а что в сон попало — не уследил».

Его кошмар, я правильно поняла. Воспоминание о смерти обязано быть самым ярким. Создатель когда-то рассказывал, что по тому, чего боишься можно догадаться, как умер в прошлой жизни. Опыт записывается сразу на все слои сознания гигантским плакатом: «Нельзя подходить!». Мы боимся высоты, падения с моста, не приближаемся к воде.

— Публий, — трогаю медика за руку и заглядываю в глаза, — как умер последний император Дарии?

Только сейчас понимаю, что военврач раздет до домашних штанов, а рядом с моей койкой стоит другая, и постель на ней расправлена. Здесь спал и караулил меня. Капитан гримасничает от удивления, морща лоб и приоткрыв рот. Странный вопрос, согласна.

— Его утопили в одном из фонтанов дворца. Мальчишкой был, семнадцать циклов всего. Отца убили в битве за Амальфи, а Кардиф пробыл императором один месяц до штурма дворца. Потом первый генерал четвертого сектора даже руин не оставил. Там сейчас рукотворное озеро. А почему ты спрашиваешь?

— Сон приснился странный, — пожимаю плечами и сажусь на кровати.

За матовыми стеклами окон модуля еще темно, но рассвет близко. В тонкой рубашке на голое тело прохладно, и я собираю в кулак разрезанную на груди ткань. Когда Публий успел раздеться и лечь спать? Сколько смотрел на меня сонную с голой грудью, прикрепляя датчики? Поспешно сдергиваю их с кожи, а медик выключает монитор. Обнимаю себя, чтобы хоть как-то закрыться от взгляда мужчины. Врач, не первый раз меня обнаженную видит, но зеленая привязка еще вчера пульсировала и готова была толкнуть нас в объятия друг друга. Даже сейчас кажется, что Публий смотрит неправильно, не как хирург на пациента. С интересом.

— Что-нибудь чувствуешь? — спрашиваю и смущаюсь от второй резкой смены темы за утро. — Я хотела сказать…

— Я понял, — кивает капитан, — нет, ничего не чувствую. Вообще.

Мне бы расслабиться и обрадоваться, но я замечаю настороженный взгляд Публия. Он намеренно изучает мое тело от босых ступней и сжатых коленей до полупрозрачного лифа рубашки. Нервно закрываюсь простыней, натягивая ее до подбородка. Только ожившей зеленой привязки мне не хватало!

— Раз ты такой специалист в этом вопросе, — хмуро говорит Публий, — скажи, я теперь ко всем женщинам буду безразличен или только к тебе?

Не выдерживаю и фыркаю от смеха. Нервничает капитан, нужно успокоить. Закрываю глаза и пропускаю через себя облако привязок.

— С Дианой нормально все, а другие привязки давно потускнели. Старые, уже неактивные. Половина слабыми совсем были изначально.

Останавливаюсь, не договорив. Публий округляет глаза, уже не скрывая, что ничего не понимает. Редко кому-то рассказываю, как работаю, не интересно это.

— Хорошо все. Правда, — смущенно улыбаюсь и тереблю край простыни.

Скоро подъем, завтрак и команда свернуть полевой госпиталь, а я полуголая сижу в реанимации.

— Я тебе одежду принес, — спохватывается капитан, — новый комплект ночью не достать, так прачечная на что? Отстиралась рубашка, хоть и мятая теперь.

— Спасибо. Под комбинезоном не будет видно.

Публий берет с тумбы белый сверток и протягивает мне. Глупо надеяться, что вспомнил про белье, а спросить язык не повернется. Одеться бы уже хоть как-нибудь. Швы на правой руке, пальцы в фиксирующей перчатке едва шевелятся, одной левой управлять неудобно. Куда мне до нормативов военных на сбор после команды подъем?

— Давай помогу, — говорит военврач и тянет подол операционной рубашки вверх.

Отворачиваюсь, чтобы не так стесняться, когда остаюсь голой перед ним. Публий сам раздет, не спят военные в форме. Мог в исподнем лечь, но, наверное, из-за меня надел штаны. Трудно было мне не рассмотреть сильные руки, широкие плечи. Хоть и смущенно, но полюбоваться гладкой кожей без единого шрама, мужской грудью с рельефом мышц. А говорят, медикам не нужна физическая подготовка. Я таскала ящики, знаю. Тянусь за рубашкой и слышу шаги в переходном модуле. Мы с капитаном словно замерзаем, вслушиваясь в тишину. Кого демоны принесли так рано? Темный силуэт за пологом наклоняется и дергает застежку-молнию с тревожным «трааак».

Не входить! — приказывает Публий, но молния расходится неумолимо, открывая рукав черной формы и плечо с погонами.

Успеваю прижать к груди рубашку и почувствовать, как бешено колотится сердце. Никто другой не позволил бы себе проигнорировать приказ. Публий снимает с койки простынь и кидает мне, а сам вытягивается струной. Через порог реанимационного блока переступает генерал пятой армии.

Острый запах цитруса окрашивает помещение рыжими всполохами пламени и оседает горьким привкусом цедры на губах. Облизываю их и дрожащей рукой пытаюсь накрыться простынею. Она выскальзывает из пальцев и падает, открывая мою наготу. Румянца стыда на щеках быть не может, вся кровь ушла в сердце и его вот-вот разорвет от напряжения. Я бы спряталась под койку или забилась под приборную стойку, лишь бы не видеть льда в голубых глазах Наилия и слишком резкой складки на переносице.