Игры мудрецов - читать онлайн книгу. Автор: Дэлия Мор cтр.№ 51

— Дэлия, — тихо зовет Публий, забыв про легенду и маскировку, — ты как?

Глаз на меня не поднимает и нервно сцепляет пальцы в замок. Запахиваю на груди рубашку в пятнах крови и молчу. Больно, противно, но выдержу, не расклеюсь.

— Я должен… посмотреть раны.

— Нет, — зло возражаю я, — не подходи, не трогай.

Медик вздрагивает, как от пощечины, и закрывает рот рукой. Я жалею, что единственный на планете телепат спит в медицинской капсуле. Все бы сейчас отдала, чтобы забраться в голову к Публию.

— Я должен, — настаивает он, возвращая в голос уверенность, — зашить и обработать.

Цепляется сознанием за привычное и вытягивает себя из хаоса. Упрямо и зло. Кажется, еще немного и начнет давить харизмой правителя, но я не чувствую фантомных запахов. Только химический дух стирального порошка и свежесть чистого постельного. Не дорос пока до двойки. Защищается капитан, не в силах осознать произошедшее.

— Обработаешь, — говорю ему, — подожди пока, не трогай, я привязку не вижу.

Публий снова дергается и свирепо смотрит на меня. Хочет что-то сказать, заметно, как мысль крутится и ускользает, но плечи опускаются вниз и вспышка гаснет.

— Ты все помнишь? — подталкиваю к разговору.

— Да и это странно, — военврач начинает медленно рассуждать вслух, — при срывах в состоянии аффекта сознание выключается, а я помню, что делал и говорил. Ин дэв ма тоссант, я резал скальпелем так, чтобы не задеть крупных сосудов! Я пил кровь! Тьер!

Остатки спокойствия медика сдувает ураганом. Публий вскакивает и мечется по хозблоку. Пять шагов по проходу от полога до стены и обратно. Кажется, что сейчас завоет или вцепится в волосы, но он резко останавливается, заметив в углу скальпель с алыми разводами крови на лезвии. Так смотрят на ядовитую змею, готовую броситься, с такой брезгливостью отступают от выпотрошенного трупа животного. Меня снова тошнит, стоит представить вонь сырого мяса, загнивающего на воздухе, и услышать назойливое жужжание мух, слетевшихся на мертвечину. Больше не вынесу. Сдаюсь.

— Публий, это был не ты.

«Не стоит, госпожа».

— Я подселила в тебя духа, как в Друза, когда сбежала из четвертого сектора, — трясет еще сильнее, слова с трудом выталкиваю. Плевать, что капитан успокоится и эффект испарится. Хирург не должен так смотреть на свой инструмент. Скольких может спасти и не спасет, если больше никогда не возьмет в руки скальпель. Я не имею права отнимать их жизни. — Дух сделал все, чтобы снять привязку, ты ни в чем не виноват.

Лех молчит, недовольно ворочаясь спазмом в нервном сплетении. Мысленно шлю его обратно в бездну, из которой вылез, и слежу за капитаном.

— Дэлия, — выдыхает он и садится на пол, облокачиваясь на тюки, — так это правда про Друза и подселение?

В дымчатых глазах столько надежды, что я слабо улыбаюсь. Не поверил мне, но все равно защищал от Наилия. С мудрецом живет, а до сих пор думает, что мир ограничен законами видимой части Вселенной. И ведь не назовешь глупым или наивным. Защитная реакция, не более того.

— Правда.

— Чтоб я еще раз попросил тебя что-то сделать, — ворчит капитан, а я улыбаюсь шире. — Тьер, как ты живешь с этим? Как Наилий…он знает?

Машинально киваю, вспоминая хладнокровную реакцию любимого мужчины на мои странности и будущую армию духов.

— Это же…

— Опасно и непредсказуемо, — подсказываю капитану и ежусь от неприятных мыслей.

Хочется забиться в угол, накрыться тюками и вдумчиво допросить одного мертвого вождя племени каннибалов.

— Помогло хоть? — тихо спрашивает Публий.

Медленно тяну воздух носом и закрываю глаза. Выброс ярости мешает сосредоточиться, но мне много не нужно. Там, где раньше пульсировала толстенная зеленая привязка, сейчас едва мерцает обложенный серым и черным жгут.

— Да, помогло, — устало сообщаю я.

Медик шумно выдыхает и закрывает глаза, перебирая пряди волос. Облегчение успокаивает нервы и проясняет мысли, но поводов для радости по-прежнему нет.

Разжимаю кулак, и с порезов на пальцах течет свежая кровь. Та, что успела свернуться — липкая, и, если потереть, отшелушится. Рубашка испорчена, отстирается чудом. Нужно было сразу полоскать под холодной водой, а теперь останутся желтые пятна. Ладонь выламывает от боли, но я успела привыкнуть, а раны на шее и груди не беспокоят так сильно.

— Дай посмотрю, — просит Публий и встает ближе.

К ранам не прикасается, только осторожно поворачивает меня к тусклому свету лампы и берет за запястье.

— Шею нужно ушивать обязательно. Пальцы тоже. Рубашку распахни.

Здоровой рукой открываю грудь. Дорожек высохшей крови две. Одна с пореза на шее, а другая с царапины у соска. Публий тыльной стороной лезвия прижимал и дергал, но все равно зацепил. Плохая рана, слишком заметная. Что я скажу Наилию на вопрос, откуда она?

— Комбинезон застегивай и за мной в оперблок, — приказывает капитан, — там же будешь спать. Санитарам я про нервный срыв расскажу, а утром вместе с нами вернешься в главный медицинский центр. Навязчиво никто приставать не будет, но что случилось, спросят обязательно.

— Придумаю, что ответить.

Заправляю полы рубашки под куртку комбинезона и выхожу из прачечной вслед за Публием. Зря храбрилась и гордилась хладнокровной реакцией. Ноги подкашиваются и дрожат, как положено после сильного испуга. На ночь в полевом госпитале оставили только дежурное освещение редкими пятнами над головой. Темно в переходе. Не иду, а крадусь, мечтая вцепиться в рукав капитана. Спотыкаться не обо что, но наступать и не видеть куда все равно страшно.

В оперблоке не была ни разу, тем более за перегородкой в стерильных модулях реанимации и операционной. Останавливаемся в приемносортировочном отсеке, и Публий приказывает раздеваться. Пока я ежусь от холода в операционной рубашке из полупрозрачной синтетической ткани голубого цвета, военврач облачается в белый халат и тщательно моет руки. Будто не швы на ладонь собирается накладывать, а как минимум вскрывать грудную клетку. Под маской его голос звучит глухо:

— Готова? Заходи.

Я босиком, не считая бахил из той же голубой ткани. Пол модуля ледяной, и с каждым шагом меня колотит все сильнее. А может, запоздало накатывает ужас от пережитого. Публий, одержимый духомканнибалом, со скальпелем в руках мог действительно вскрыть меня и выпотрошить. Окажись Лех чуть сильнее, задержись в теле чуть дольше.

Меня бы положили в саркофаг, а капитана отправили в психиатрическую клинику. И никто бы так и не понял, что произошло на самом деле.

— Ты меня боишься? — тихо спрашивает Публий.

— Я в операционной, здесь всегда страшно.

Пытаюсь отшутиться, но истеричные нотки в голосе все портят. Стерильная белизна модуля напоминает лес, густо припорошенный снегом. По углам торчат сугробы накрытых тканью тумб и ящиков. Блестят льдинки хирургических инструментов, и моргают глазами ночных сов индикаторы приборов. А в центре, как трон снежной владычицы, складное ложе для пациента.