Записки Обыкновенной Говорящей Лошади - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Черная cтр.№ 115

Ну хоть убей, не верю я, что в Западной Германии, где жил русский писатель Войнович, его издавали миллионными тиражами и что он, соответственно, мог транжирить деньги…

Сам принцип книгопечатания на Западе (да и у нас теперь тоже) построен на том, что издательство работает ради прибыли. А какую прибыль могли дать книги Войновича издательству «ИМКА-Пресс»? Если они были на русском, то их, соответственно, покупали только бедняки-эмигранты. Если же их переводили, то это стоило денег. И опять же, кто бы их купил? Ведь обычный читатель во всем мире предпочитает легкое чтиво: детективы, любовные романы.

В Германии в то время были два знаменитых писателя – Генрих Бёлль и Гюнтер Грасс. Оба – лауреаты Нобелевской премии. Бёлля я много переводила и была хорошо знакома и с ним, и со всей его семьей. С Грассом был знаком муж. Но и Бёлль, и Грасс, романы которых перевели на десятки языков и читали во всем мире (книги Бёлля были включены и в школьные программы), в поте лица зарабатывали свой хлеб…

Миллионами в ФРГ и вообще на Западе ворочают не писатели, а хозяева огромных издательских домов – словом, буржуины, владеющие концернами, корпорациями, монополиями. А из пишущей братии разве что Джоан Роулинг со своим «Гарри Поттером» или Джордж Лукас с «Хоббитом» и «Властелином колец»…

Только в СССР писатели, даже не создавшие мировых бестселлеров, могли стать богачами, ведь им платило наше щедрое советское государство. Любимцу Сталина – Симонову – гонорары привозили на инкассаторских машинах. А некоторые «инженеры человеческих душ» при Сталине имели сверх своих гонораров специальные столики в лучших московских ресторанах: там можно было кутить с друзьями и… не платить ни копейки за выпитое и съеденное… Жили, как крезы, на протяжении семидесяти лет советской власти и все начальники из Союза писателей, вне зависимости от своих талантов… Но при чем тут «трогательный» Войнович?

К сожалению, история о денежных делах Войновича в эмиграции возникла задолго до очерка В. Токаревой в «Снобе». Правда, в несколько другом аспекте. Я прочла об этой истории в книге Б. Сарнова «Феномен Солженицына». Со слов самого Войновича, Сарнов утверждает, что эмигрантское издательство ИМКА-Пресс и конкретно Никита Струве делали хорошие деньги на «достаточно популярных и коммерчески выгодных книгах» Войновича, недоплачивая ему. Впрочем, Войнович употребляет не слово «недоплачивать», а другое, гораздо более грубое слово, он утверждает, что Струве пытался «зажилить» его гонорары, как «зажиливал» гонорары Надежды Яковлевны (Мандельштам. – Л. Ч.), теперь – и Лидии Корнеевны (Чуковской. – Л. Ч.)…

В этот спор Войновича с «ИМКА-Пресс» вмешался изгнанный из СССР Солженицын, единственный русский писатель второй половины XX века, которого знали во всем мире. И что же? Войнович послал классика на три буквы. О чем не без гордости сообщил Сарнову, а тот в свою очередь не без гордости воспроизвел в своей книге… Историю о гонорарах Войновича в «ИМКА-Пресс» и о хамском ответе Войновича А. Солженицыну, недостаточно почтительно обошедшемуся с ним, слово в слово воспроизвел и Юрий Борев в своей книге «Фарисеи. Послесталинская эпоха в преданиях и анекдотах».

Очень жаль, что Войнович поступил так. Не могу себе представить, что какой-нибудь молодой литератор из первой русской эмиграции позволил бы себе такое по отношению, допустим… к Бунину. А другой литератор пересказал бы это.

Не могу себе также представить, что Никиту Струве, помогавшего всем вынужденным эмигрантам, можно было обвинить в том, что он «зажиливал» чьи-то гонорары. Тем паче гонорары Надежды Мандельштам… Никиту Струве, который приложил столько сил, чтобы воскресить из мертвых Осипа Мандельштама.

Но еще подлее, что «трогательный» Войнович в припадке гнева объявил, будто «ИМКА-Пресс» было богатым издательством, ибо его субсидировало – кто бы вы подумали? – ну конечно, ЦРУ. И опять же эту гадость повторяет с некоторым даже ликованием Б. Сарнов. Ведь Сарнову надо во что бы то ни стало развенчать Солженицына, связанного с «ИМКА-Пресс».

Но все сие уже вне темы моей заметки. Речь я веду не о Никите Струве и не о Сарнове. И уж во всяком случае не о Солженицыне… Речь о Войновиче.

На мой взгляд, Войнович, хотя и не дутая фигура, но отнюдь не из лучших писателей советских времен.

«Жизнь и необычайные приключения Ивана Чонкина» после Гашевского «Швейка», после подобных же «героев»-простофиль Чапека, после «Самовольной отлучки» Бёлля и некоторых других немецких послевоенных романов, разоблачавших казарму и казарменный дух (авторов их я, к сожалению, не помню), всегда казался мне вторичным.

Я уж не говорю, что с «Чонкиным» вообще все не так просто. В нем повествуется о солдатах послевоенных призывов, а в ту пору колхозники (русские крестьяне) мечтали попасть в армию. Ведь, отслужив свой срок, они получали паспорта и могли бежать из разоренной, нищей деревни. Советскую армию призывники воспринимали как врата рая.

Пожалуй, кроме талантливого рассказа «Путем взаимной переписки» да еще «Иванькиады» – эпопеи с заграничным чужим унитазом, из-за которого Войновичу не хотели предоставить бо́льшую квартиру, – ничего особо интересного я у Войновича не прочла. История с унитазом и очень смешная, и отлично демонстрирует нравы в позднесовковый период. И между прочим, наглядно показывает претензии совков-загранработников, с одной стороны, и совков-писателей, с другой. И те и другие считали себя особой привилегированной кастой.

На этом можно было бы поставить точку, если бы Войнович, как сказано выше, не опубликовал совсем недавно новую «диссидентскую» сатиру «Малиновый пеликан». Сатира эта на Путина и на путинский режим. И, видимо, кажется автору и смелой, и острой. На самом деле она никакая даже не сатира, а просто набор трех старых-престарых анекдотов, в плохом пересказе автора даже не смешных. А под конец Войнович вообще начинает обыгрывать тему заднего прохода… Тот же дурной вкус, что и в случае с Солженицыным. Довольно противно.

P. S. Осенью 2017-го я так растрогалась, что решила вообще вычеркнуть Войновича из этого своего сильно критического опуса.

Решение мое было связано с юбилеем Войновича. Он пожелал отметить свое восьмидесятипятилетие. А мне через два месяца должно было исполниться аж сто лет. И я с большим интересом следила за тем, как писатель справляется с задачей: организовать собственное чествование. Сознаюсь, следила с интересом, смешанным с восхищением.

Конечно, Войновича и меня волновали совершенно разные чувства и соображения. Меня – сугубо частная проблема: привезут или не привезут из Нью-Йорка в Москву моих правнучат и как мне этого добиться. Войновича – глобальный вопрос: станет ли его юбилей всенародным празднеством или всего лишь литературным событием. Поражали и молодой напор, и энергия будущего юбиляра.

И это при том что я могла следить за подготовкой и за юбилеем Войновича только по радио «Эхо Москвы» и по всего двум газетам, которые регулярно читаю. Телевизора я, увы, не смотрю (боюсь за зрение). И еще кое-что рассказали мне друзья о юбилейной программе «Совершенно секретно», но никто не рассказал о программе по «Культуре»…