Имя Зверя. Ересиарх. История жизни Франсуа Вийона, или Деяния поэта и убийцы - читать онлайн книгу. Автор: Яцек Комуда cтр.№ 110

– В сторону! – крикнул Марчин из Мышинца. Оттолкнул Вийона, повалил его под лавки – в самый последний момент, когда стригоны ринулись толпой к двери. Первый уже стоял на пороге, сделал шаг, другой, вошел в комнату, неловко покачиваясь.

– Вот тебе, жри! – заорал поляк. Меч в его руке запел прощальную элегию, воткнулся в прикрытую вамсом грудь, заскрежетал по костям и вышел с другой стороны. Но клинок, прошив сердце, не удержал проклятого. Стригон продолжал идти: шаг, другой, третий, – и хотя меч все сильнее погружался в его тело, мертвец оказывался все ближе к рыцарю…

– Исусе Христе! – охнул поляк. – Пресвятая Богородица…

И замолк, выпустив меч и оставив его в груди стригона.

– Дверь! – рыкнул Доброгост. – Двери заприте, дураки!

Вийон прыгнул вперед, словно атакующий бык. Ударил плечом в шершавые доски, навалился на створку, почувствовал сопротивление, уступавшее, однако, под его напором. Доброгост пришел ему на помощь с другой стороны. Одним пинком отбросил назад первого стригона, прижал створку к коробу, размахнулся кордом и мощным ударом отрубил в локте руку, что вклинивалась между дверью и фрамугой. Вийон поднял железный шкворень, заложил им дверь, сунув сверху в металлические втулки, Доброгост же помог ему забить железо рукоятью корда.

– Бегите! – кричал безоружный Марчин из Мышинца, уходя от стригона. – Убейте его! Ну же!

Доброгост пошел с кордом на мертвяка. Рубанул в левый бок, со свистом рассек грудную клетку, добавил поперек хребта, снизу, распорол живот с отвратительным скрипящим звуком, лишив тем самым мертвого пары фунтов требухи.

Но стригон продолжал идти, в том же темпе продвигаясь в сторону Марчина, воя и тихо постанывая.

– Умирай, сучий потрох! Сгинь, сатана! – рявкнул Доброгост.

– В сторону! – крикнул Ян из Дыдни. Молниеносно поднял нюренбергский арбалет, вскинул его к щеке и потянул за спусковой язычок. Стрела свистнула, мелькнула размытой полосой в воздухе и воткнулась прямо между глаз умершего. И тогда случилось чудо. Проклятый замер, затрясся, а потом свалился на глинобитный пол, словно мешок вонючего сала. Установились тишина и покой.

– Говорил же я, что это стригон, – сказал Марчин из Мышинца. – А нет против него лучшего способа, как в голову из арбалета выстрелить либо снять ее с плеч. А все те заклинания да инвокации не что иное, как чародейские глупости, летавцев притворство да лжа алхимическая.

– Трактирщик, вина! Давай-ка сюда венгерское да молдавское! – выдохнул Ян из Дыдни. – Все в зал! Вперед!

Мертвецы, или, согласно славной польской номенклатуре – стригоны, вомперы либо упыри – медленно бродили по улицам Саарсбурга. Вокруг домов, мимо лавок. Живые трупы, движимые дьявольскими силами. Хоровод проклятых и призраков, что населили покинутый город. Ни у одного из них не было ни грана гордости иль гордыни. Богатые патриции городского совета шли рядом с нищими, священники – рядом с оборванными ворами и шельмами, мастера – рядом с учениками. Уважаемые матроны рвали на куски человеческую плоть рядом с наряженными в кармазиновые котарди шлюхами, так как, по слову Священного Писания, смерть уравняла все сословия, всех богатых и бедных.

Неужто был это конец света? Судный день? Вийон не был силен в Святом Писании, но в одном был уверен: пока что он не слыхал звука труб, как не являлся и крылатый небесный посланец с огненным мечом, а если даже поэт и не расслышал в пьяном сне гласа архангела, то должен же был, по крайней мере, увидеть огненного дракона или Зверя с девятью рогами. Коль скоро все это с тщательными подробностями описал святой Иоанн в своем «Апокалипсисе».

Медленно и осторожно он затворил ставни и спустился по лестнице вниз, к группке людей, чьи настроения были далеки от радостного ожидания нового пришествия Христа. Женщины всхлипывали, корчмарь молился, а поляки пили и весь гнев свой обрушивали на виновника недавнего несчастья.

– Слушай, ты, падаль тевтонская! – рявкнул Ян из Дыдни, склонившись над бледным, трясущимся, обливающимся потом Кершкорффом. – Если хоть раз еще выйдешь из комнаты хотя бы на шаг, то святым Пафнутием клянусь: я лично тебе жопу с корнем вырву и брошу стригонам как задаток будущего угощения.

– Спасите мои товары, – взрыдал купец. – Они меня уничтожат, разорят. Сто флоренов дам, если пойдете на склады и проверите то…

Ян из Дыдни с размаху воткнул меч в глинобитный пол. Рядом с ногой купца, который тоненько пискнул и замолчал.

– Они повсюду, – сказал понуро Вийон. – Некоторые кружат вокруг нашего дома, а остальные расползлись по городу. Бродят по всем улицам. Город нынче – их.

Одна из женщин зарыдала. Жена корчмаря посильнее прижала к себе ребенка.

– Стригоны ходят медленно, – сказал Марчин из Мышинца. – Опасны они только кучей, будто, прошу прощения, пьяные кметы из Вышегды на сельской свадьбе. А значит, быстрая гончая без труда пробьется сквозь эту стаю толстых волкодавов.

– Чтобы такого убить, нужно ему в голову железом попасть, – проворчал Ян из Дыдни. – Выход у нас один – нужно как можно быстрее покинуть город и поискать укрытия в Нагышебене ^[171] или где в горах, куда эта проклятая стервь не полезет.

Кершкорфф засопел, стянул с башки вышитый золотом берет, вытер пот со лба рукавом вамса.

– И что это все, – выдохнул он, – должно означать? Откуда эти проклятые твари взялись? Кто сделал все это с горожанами?

– В нашем положении, – сказал Ян из Дыдни, – неважно, вылезли они из ада или из-под сутаны пробста, важно то, где они и что намереваются делать. Оставим, милсдарь Кершкорфф, размышления над происхождением стригонов докторам и епископам, изучавшим Святое Писание, да еще – отцам-инквизиторам. Не время для исследований да диспутов, когда эта чертовщина до нашей шкуры хочет добраться.

– Это все жидовские штучки! – рявкнул купец. – Клянусь Святым Господним Крестом, что в городе, должно быть, полно пархатых жило и еще больше выкрестов! Многие из них сатанинской алхимией да чарами балуются! Это они накликали на город погибель! Потому как издавна Саарсбург был им что терние в глазу!

Вийон заметил, как ворчливый худой торговец с горбатым носом еще сильнее вжался в угол корчмы и обеими руками прижал к себе все свое добро: два свертка, полные игл и шпулек с нитками.

– Нам нужно оружие, – проворчал Доброгост. – Трех арбалетов и наших мечей маловато для четырех женщин, троих детей, пары «башмаков» ^[172] и одного французика. Нам всем надобно вооружиться, чтобы злу противостоять.

– Значит, раздобудем оружие. Эй, корчмарь, где у вас городской цейхгауз ^[173]?