Неизвестный Киров - читать онлайн книгу. Автор: Алла Кирилина cтр.№ 104

Другое дело, если организатор и исполнитель был в одном-единственном лице, да к тому же с настроением «войти в историю», взять на себя роль мессии, с всепоглощающей жаждой мести. Тогда такой план логичен и вполне объясним.

Есть в деле и другие противоречия. Так, в «Обвинительном заключении» говорится, что во главе заговора стоял «ленинградский центр» в составе восьми человек. Это же число впоследствии будет фигурировать и в приговоре. Но интересно, что в протоколах допроса называется разное количество его членов и разные имена. Кстати, никто из тех, кто дал показания о «ленинградском центре», в числе его членов не назвали ни Николаева, ни Шатского.

Впрочем, это не помешало следствию ввести их обоих в этот таинственный «центр». Более того, никаких документов или свидетельских показаний о деятельности «центра» вообще нет. Парадокс: обвинение держится исключительно на признании некоторых обвиняемых, что такой «центр» существовал, и о том, кто, по их мнению, в него входил. Но никто из них не дал показаний, что данный «центр» делал!..

Как ни усердствовало следствие, из 14 человек, привлеченных по делу «ленинградского центра», только трое (не считая Николаева) — Звездов, Соколов, Антонов — на предварительном следствии на допросе признали свою причастность к убийству Кирова. Девять обвиняемых признали лишь свою принадлежность в прошлом к оппозиции, а Шатский ни в чем себя виновным не признал.

Несомненно, все сопроцессники Николаева (кроме него самого и Юскина) являлись в прошлом активными оппозиционерами. Подписи некоторых из них стояли под так называемыми платформами «13» и «83», участники которых еще 1927 году обратились в ЦК с рядом требований, расходившихся с генеральной линией партии. Одни из них (Левин, Румянцев) исключались из партии XV съездом ВКП(б), другие — ЦКК ВКП(б); некоторым — губернские, областные контрольные комиссии ВКП(б) вынесли различные партийные взыскания. Впоследствии они были восстановлены в партии. К 1934 году вне ВКП(б) оставался только один — Н. Н. Шатский, исключенный в 1927 году и не пожелавший подать заявление о своем восстановлении.

Кто же они — участники декабрьского процесса 1934 года?

Все сопроцессники Николаева горячо восприняли Октябрьскую революцию. Из 14 человек, кроме него, только один — Антонов не прошел горнило Гражданской войны. Все они искренне верили в идеалы социальной справедливости, в победу мировой пролетарской революции. Четверо из них в прошлом — кадровые военные, семеро — бывшие комсомольские работники, двое — хозяйственники. Все тринадцать жили, работали, учились в Ленинграде. И за всеми ними, начиная с 34-го, 56 лет как тень следовали слова — «убийцы Кирова». И думаю, они заслуживают того, чтобы о каждом из них сказать несколько слов.

Итак, 5-го декабря 1934 года был арестован первый из обвиняемых — Иван Иванович Котолынов — студент последнего курса Ленинградского индустриального института. Он родился в Петербурге в рабочей семье. Был на руководящей комсомольской работе: ответственный организатор (секретарь. — А.К.) Выборгского райкома РКСМ, секретарь Ленинградского губкома комсомола, член ЦК РКСМ, член КИМа (Коммунистического Интернационала молодежи). XV съезд ВКП(б) исключил его из рядов партии «за фракционную деятельность в составе „новой оппозиции"». Как и многие оппозиционеры, он подал заявление в ЦКК ВКП(б) с признанием своих ошибок. В 1928 году его восстанавливают в партии. Котолынову было в то время всего 23 года. Могли ли измениться его взгляды на процессы, происходящие в обществе? Несомненно. Не случайно областной комитет ВКП(б) в числе так называемой «парттысячи» направляет его на учебу в институт. Здесь он активно включается в общественно-политическую жизнь и даже становится руководителем факультетского партбюро ^[510].

Котолынову вменялось в вину, что он как «активный член подпольной контрреволюционной группы, образовавшейся в Ленинграде из бывших зиновьевцев несет ответственность за это преступление (убийство Кирова — А К.)». «Мне еще задавали вопрос, — говорил на суде Котолынов, — как вы скатились в контрреволюционное болото. Я должен сказать, что 7 ноября ^[511] мы уже фактически скатились в контрреволюцию. 15-й съезд нас одернул и предупредил, но мы не останавливались и продолжали вести борьбу против партийного руководства, входили в партию организованно, не разоружившись… Выстрел в Кирова фактически остановил к/p зиновьевщину. Это чудовищная плата, но это сигнал к тому, что к/p зиновьевщина должна быть уничтожена». И в другом месте: «Какая бы кара ни была мне предназначена партией и пролетарским государством, я буду умирать с лозунгом: „Да здравствует ленинская партия и ленинское руководство великого вождя т. Сталина, долой Зиновьева“, мне так хочется крикнуть: „Будьте же вы прокляты, Зиновьев, Каменев, Евдокимов"».

Котолынов уже знал, что обвинительное заключение требует для него и для всех расстрела. Произнося на суде эту свою речь, представляется мне, он думал не столько о себе, сколько о своих близких, родных, об их участи. И последнее, он несомненно раскаивался в своей безграничной вере в Зиновьева. Молодость часто ошибается в своих кумирах, а Котолынову на момент суда исполнилось только 24 года.

Но именно эта прошлая вера была той тоненькой нитью, которая позволила следствию впоследствии связать «Ленинградский центр» с «Московским центром», сфабриковать дело против Зиновьева, Каменева, Куклина, Евдокимова и других, многие из которых в прошлом — руководящие работники Ленинграда.

Вместе с Котолыновым в тот же день был арестован самый стойкий обвиняемый на процессе 1934 года — Николай Николаевич Шатский. В «Обвинительном заключении» о нем говорится: «Виновным себя не признал, но изобличается показаниями Николаева, Котолынова, Румянцева; Мандельштама и др.». А эти показания сводились только к одному: все они, в том числе и Шатский, участвовали «в оппозиционной деятельности». Но Шатский и в этом себя виновным не признал и никого не оговорил.

Родился Николай Николаевич в 1889 году в Тульской губернии, имел высшее образование В 24 года вступил в партию, принимал активное участие в общественно-политической жизни страны. Покаянных писем с осуждением своих ошибок за участие в оппозиции и просьбой восстановления в партии не писал. Последнее место работы — инженер Ленинградского электротехнического института ^[512]. «Виновным себя ни в чем не признаю и отвечать на вопросы не буду», — это были неизменные слова Шатского на всем протяжении следствия.

6 декабря был арестован еще один бывший лидер ленинградских комсомольцев — Владимир Васильевич Румянцев. Было ему в это время 32 года. Он прошел трудную школу жизни: ученик слесаря, рассыльный на фабрике «Невка», грузчик на железной дороге. В Гражданской войне — рядовой красноармеец. Здесь, на фронте, в мае 1920 года становится членом РКП(б). После демобилизации Румянцев вскоре становится заведующим экономическим отделом губкомсомола, а потом организатором Московско-Нарвского РЛКСМ. Делегат XIII и XIV съездов ВКП(б), он по решению XV съезда партии исключается из ее рядов за участие в деятельности «новой оппозиции». В октябре 1928 года его восстанавливают в рядах ВКП(б).