Маркитант Его Величества - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Гладкий cтр.№ 14

В этом зале находились мраморные бассейны с бронзовыми кранами для горячей и холодной воды, а в центре — возвышение, прикрытое сверху круглой мраморной плитой. Любознательный Кульчицкий в своё время разузнал, что этот хамам отапливался подземной печью, из которой горячий воздух проходил под мраморными плитами пола и по трубам в стенах. Таким же образом нагревалась и вода, поступавшая в залы.

Пар в помещении был таким горячим, что вскоре с Анастасиевича и Юрека пот полился в три ручья. Наблюдавший за ними теллах свирепо ухмыльнулся и подошёл сначала к Юреку, но тот шарахнулся от него и указал на сербского купца. Парильщик поднял Младена Анастасиевича на руки как ребёнка и уложил серба на возвышение с круглой мраморной плитой в центре зала. А затем, надев жёсткие перчатки из шёлка-сырца, начал скрести его вдоль и поперёк. Он крутил и вертел сербского купца во все стороны с таким ожесточением, будто решил не оставить в целости ни единого сустава. В конечном итоге теллах вошёл в такой раж, что поднял Младена Анастасиевича с помоста за ноги, ловко перевернул в воздухе, бросил его ничком на горячий мрамор и вскочил ему на спину.

— Спа-си-те… — простонал несчастный серб. — Умираю…

Юрек мысленно ему посочувствовал. Но он точно знал, что ничего худого с его подопечным не случится. Звероподобный теллах хорошо знал своё дело; он массировал ногами позвонки серба аккуратно, не особо нажимая, и Кульчицкому было известно из собственного опыта, что после такой процедуры человек чувствует себя словно заново родившимся.

Разделавшись с Анастасиевичем, который мало что соображал после банных процедур, парильщик подошёл к Юреку.

— Нет! — резко сказал Кульчицкий. — Я всего лишь сопровождаю господина.

Теллах что-то промычал себе под нос — наверное, сожалел, что ему не пришлось пересчитать все кости Юрека, и на этом банный день для Кульчицкого закончился (к большой его радости). Оставалось позаботиться о сербском купце, чтобы тот полностью пришёл в себя, смыть пот, окунувшись в бассейн с холодной водой, потому что от жара начала голова раскалываться, и посмаковать чашкой-другой ароматного кофе — в этом хамаме он был просто великолепным…

Свой кофе Юрек всё-таки выпил, чего нельзя было сказать про Младена Анастасиевича. Поначалу серб наотрез отказался покейфовать, но затем всё же согласился с предложением Кульчицкого.

— Какая гадость! — с чувством сказал серб и отставил чашку с очень крепким и чёрным, как дёготь, напитком. — Никак не могу привыкнуть…

А немного погодя он вкрадчиво спросил:

— Нет ли в Истанбуле заведения, где можно отведать… м-м… доброго вина?

Сербский купец ощущал после бани необыкновенную лёгкость, которая почему-то сопровождалась желанием выпить чего-нибудь покрепче и поприятней, нежели горький кофе, пусть даже не сладкой мальвазии, а обычной сливовой или виноградной ракии.

— Чего проще! — с воодушевлением воскликнул Юрек.

Кульчицкому самому не хотелось возвращаться домой, ведь было рано, всего третий час пополудни. К тому же он давно намеревался побывать в Галате, чтобы проведать находившиеся там питейные заведения. В этом припортовом районе было много простого люда, и жизнь не текла размеренно и сонно, как в Фанаре, где проживала большая часть богатой греческой общины столицы османов и где находился дом Маврокордато.

Галата считалась городом приезжих «франкских» купцов — то есть французов, англичан, голландцев, венецианцев, генуэзцев и прочая. Обычно к её пристаням причаливали торговые суда европейцев. В Галате было много лавок и разных мастерских: по конопачению корпусов судов, по ремонту снастей и парусов, по изготовлению такелажа. Там же находились большие провиантские склады, но главное — таверны (они назывались «мейхана», в отличие от кофеен, где подавали только кахву), куда приходили отдохнуть и развлечься матросы, ремесленники и жители Истанбула, которых не касался запрет на употребление спиртных напитков. (Впрочем, таверны посещали и правоверные, падкие на соблазны.)

Знаменитый турецкий путешественник Эвлия Челеби, который сам был ещё тот ходок по злачным местам (хотя и пытался это скрыть), знал эти места досконально. В одной из своих книг он написал: «На самом берегу моря стоят, тесно прижавшись друг к другу, около двухсот публичных домов и таверн. В каждом из них от пятисот до шестисот негодяев проводят своё время в удовольствиях, вместе с музыкантами и певцами устраивая такой шум, какой не описать ни на одном из языков…» Свои наблюдения он резюмировал поразительно точной формулировкой: «Сказать Галата — это всё равно, что сказать таверны. И да простит нас Аллах!»

Юрек понятия не имел, кто такой Эвлия Челеби; он вообще не знал, что такой человек существует, тем не менее с мнением знаменитого путешественника был согласен заочно. Галата считалась гнездом всевозможнейших пороков, на которые закрывали глаза не только местные жители, большей частью греки и евреи, имевшие хороший гешефт с человеческих страстей, но даже главный мухтасиб Истанбула. А всё потому, что публичные дома и питейные заведения приносили в казну очень большой доход. Кто же режет курицу, которая несёт золотые яйца…

Галата простиралась к северу от Золотого Рога. Она была окружена древней крепостной стеной и большей частью населена греками, которым принадлежат многие гостиницы, таверны и караван-сараи. Именно здесь обычно останавливались «франки», то есть, европейские христиане. Галата сохраняла репутацию «города неверных», и турки в ней селились в очень малом числе. Зато там, кроме греков, проживало множество армян и евреев, с их церквями и синагогами.

Выше Галаты, сразу за её крепостной стеной, простирались фруктовые сады и виноградники пригорода, который назывался Пера. Великолепное положение пригорода — на холме, с которого открывается захватывающий вид на Босфор и на столицу османов, привлекало иностранцев, и они прочно обосновались в Пера. Здесь было много резиденций иностранных послов, православных и католических храмов, и «франки», а также представители национальных меньшинств, находились в Пера ещё дальше от контактов с турками, чем в Галате; здесь они чувствовали себя как на родине.

В Пера тоже имелись таверны, но в них всё было чересчур чинно и благородно, поэтому Юрек потащил серба в Галату. Младен Анастасиевич производил впечатление человека простого, свойского, и Кульчицкий не ошибся в своей оценке. Они остановили свой выбор на мейхане грека, которого звали Лука. Юреку уже приходилось здесь бывать, и он точно знал, что и вино, и еда в таверне Луки отменного качества.

Младен Анастасиевич сделал заказ с размахом — словно на большую компанию. Ему подали целого барашка, запечённого на вертеле, греческий солёный сыр фета, пироги с мясной начинкой и много зелени. Что касается спиртного, то серб категорически потребовал, чтобы ему принесли виноградную ракию, да покрепче, хотя Лука, быстро смекнув, что клиент при больших деньгах, предлагал на выбор много дорогих вин, которые не водились даже в винном погребе семьи Маврокордато.

По правде говоря, и Юрек был не против ракии. Его казацкое прошлое требовало чего-то более серьёзного, нежели сладкие напитки, тем более, под такую отменную закуску. Они выпили, и Младен Анастасиевич вгрызся в барашка с таким азартом, что Юрек поторопился последовать его примеру из опасения оказаться перед грудой костей, так и не попробовав мяса.