Тьма египетская - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Попов cтр.№ 154

После того как офицеры озабоченно разбежались к своим отрядам, «брат» Эта вскарабкался в седло подведённого ему коня и поскакал вслед за кавалькадой колесниц. Держался он в седле неважно, поскольку не был природным всадником шаззу.

Подгоняемый неистовыми царскими приказами, возница нахлёстывал лошадей и даже не сбавлял скорость на поворотах, отчего мощное сооружение на тяжёлых колёсах слегка кренилось, заставляя тех, кто находился внутри, приседать и крепче хвататься за округлый поручень.

Город был охвачен предвестием беспорядка. Повсюду мелькали группы людей с оружием и без оружия. Никого не останавливал и не впечатлял вид царского кортежа. Впрочем, многие и не узнавали Апопа в его непарадном облачении. То за одной, то за другой оградой поднимались вьющиеся чёрные дымы, пожары занимались, кажется, сами собой, без участия людей и вражеских подпалённых стрел, просто от общего ощущения разгрома и несчастья. Животные жалобно толпились в пыльных углах, забытые в волнах человеческого страха, потопившего город.

Колесница царя страшно вылетела на набережную, хруст под колёсами сменился грохотом. Правым бортом колесница зацепила дотлевающую ночную жаровню, та взлетела, осыпая ещё тлеющими углями стоящие у пристани лодки. Мелкий портовый, вороватый люд бросался врассыпную от летящей громадины.

Бессмысленно яркое и свежее утро царило у воды. Лёгкий туман теснился между бортами кораблей. Чайки проносились навстречу и наперерез страстной погоне.

— Куда он мог отсюда побежать?! — прокричал в ухо своему спутнику царь. Смотритель гарема пожал плечами. И Апоп вдруг побледнел и ответил себе сам, только его ответа в шуме скачки никто не услышал.

Тогда царь прокричал срывающимся, сиплым гласом:

— Он в женском лесу!

Возница, показывая невероятное мастерство, почти остановил на месте левого коня, ткнул остриём кнута правого и прокричал что-то на языке, принятом меж людьми и лошадьми. От резкого движения и царь, и смотритель гарема отлетели к правому борту колесницы, но приказ был выполнен — нужный поворот был сделан.

Теперь мчались перпендикулярно набережной.

— Скорее, скорее, скорее! — бормотал Апоп, пытаясь подняться с пола.

Колесница занимала собою всю ширину переулка, распугивая кошек, угрожая снести напрочь высунувшиеся из дверей на разведку носы горожан. Перед гаремными воротами колесница остановилась, обдав принесённой с собою пылью двух стоящих у ворот стражников.

Они узнали царя, но были поражены не его появлением, а его видом. По нему можно было с несомненностью судить о размерах несчастья, постигшего город. Царь подбежал к ним, задыхаясь и топая широкими подошвами. Лицо его было красно и мокро от лившихся волн пота.

На вопрос, не видели ли воины тут мальчика, они ответили, что видели.

— Когда?

— Перед самым рассветом.

— И что он? Где он? Куда побежал?

— Туда.

— Что значит туда?!

Воины были в нехорошем недоумении, царь задыхался. Сзади подкатывали одна за другою всё новые колесницы.

— Он что, вошёл внутрь? В лес гарема?

— Да, — отвечал один стражник. Второй в ужасе отодвигался в сторону, понимая, что его товарищ, кажется, говорит что-то ужасное.

— Как это могло произойти, ведь ворота заперты?

— Да, были заперты, но потом их отворили ненадолго, чтобы выпустить двух писцов, спасавшихся от бешеных женщин. И мальчик скользнул внутрь. Это было неожиданно, он выскользнул из переулка и бежал так быстро...

Апоп сделал два шага назад и сел в открытую дверь колесницы.

— Мы не могли за ним бежать. Женщины страшны, их много, с ними нет никакого сладу. Копьё в таком деле никакая не защита. Писцов выпустили и сразу заперли ворота снова.

Царь обхватил голову руками и упёрся лбом в колени.

Так он сидел довольно долго, потому что никто не решался к нему подойти. «Братья» топтались вокруг колесницы, мрачно переглядываясь между собою и поглядывая по сторонам. Количество дымов по окружности всё увеличивалось. Били перепуганные барабаны, прорывались откуда-то гнусные, хохочущие трели египетских пехотных рожков.

Царь встал.

Все ждали, что он скажет.

— Откройте ворота! — это двум стражникам. — Мы отыщем его.

Те не сдвинулись с места, словно понимая, что никто из присутствующих господ этот приказ не одобряет.

— Вы что, не слышали, открывайте! — хотел рявкнуть Апоп, но вышло сбито и сипло.

Опять никакого движения.

— Нас много, зачем нам бояться этих женщин?

Это было обращено к «братьям», но произнесено совсем уж неубедительно, даже с просьбой в голосе. Так никого не заставишь двигаться.

Никто и не двинулся.

Начальник стражи подошёл к царю и тихо, твёрдо произнёс:

— Мы готовы пойти за тобой, но у нас нет времени. Есть время только для спасения.

Солнце садилось.

Победный день подходил к концу.

Генерал Яхмос стоял на набережной, заваленной обломками его кораблей, трупами его солдат. Но сердце генерала было удовлетворено. Да, он заплатил огромную цену. Теперь, по большому счету, нет у него ни флота, ни армии, но зато есть нечто более важное — победа. Даже пусть не полная победа, всего день победы, но и этого достаточно. Это будет день поворотный, с него начнётся новое время Черной Земли. В этом Яхмос не сомневался.

На набережной кипела суета отступления. Разрозненные отряды солдат грузились на корабли, кто-то тащил мешки, ящики, куски драгоценного металла, украшения, драгоценные тряпки, просто бурдюки с вином, а то и туши жареного мяса.

Погрузка заканчивалась, ещё немного — и можно будет отчаливать под покров сваливающейся с небес ночи, унося гордость и счастье победы.

Побеждённый город выглядел не лучше победившей армии. Дымы пожаров вздымались повсюду, даже из вершины царской башни валил дым. Внутрь втащили множество тюков соломы и подпалили — другого способа расправиться с этим намозолившим египетский глаз сооружением не было.

Чуть дальше, за башней, располагалось огромное, нескладное на вид здание царского дворца. Строившееся и достраивавшееся на протяжении многих десятилетий без единого плана, оно теперь погибало в огне единого пожара. Оттуда должны были вернуться начальник стражи и Нутернехт, посланные, чтобы попытаться вынести из дворца какое-либо явное доказательство достигнутой победы.

Хнумхотеп, с рукой на перевязи и лицом, покрытым специальными мазями, появился первым. Он держался гордо, как победитель, но чувствовалось — недоволен собой. Протянул своему господину кинжал в вытянутой руке.