Тьма египетская - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Попов cтр.№ 157

— Он не решается сюда войти, — неуверенно ответил Са-Ра.

— Он что-то задумал, — сказал Са-Амон, больше повидавший в этой жизни.

Аменемхет продолжал молиться.

— Надо сходить посмотреть.

— Нет, Са-Ра, мы не можем оставить нашего господина. И мы не можем показать, что нервничаем. Если хочет прийти, пусть придёт.

Молчание продолжилось ещё в течение довольно длительного времени и потом там, у входа, всё стихло.

— Что бы это могло значить? — сказал Са-Амон и подумал Са-Ра. Оба вдруг почувствовали тревогу. Им и до этого было ясно, что в затеянном Яхмосом деле, может быть, придётся и погибнуть, защищая или жизнь, или честь господина, но эта новая тревога сообщала о какой-то новой, неизвестной угрозе.

— Ты что-нибудь слышишь, Са-Ра?

— А ты?

— Он что-то придумал.

— Да, Са-Амон, и мне это не нравится.

— Господин, мы сходим на разведку.

Раздался страшный удар грома в том месте, где располагался вход, потом послышался звук короткого обвала, и настала полная тьма.

Аменемхет был навсегда замурован вместе со своими верными слугами.

Наутро, после того как царь Апоп обрёл при столь ужасающих обстоятельствах сердце мальчика Мериптаха, явились к дому госпожи Бесоры похоронщики. Им следовало привести в порядок то, что осталось после мятежной ночи от цветущего женского леса. Команды по три-четыре человека работали в разных местах всё ещё кое-где дымящегося гарема. Основной добычей их были трупы голых, исцарапанных женщин со скрюченными руками и искривлёнными ртами. Одни были заколоты во время усмирения бунта, другие умерли от того неведомого тёмного огня, что ворвался в них и захватил их души и тела.

Госпожа Бесора была найдена у себя в доме. Лунная правительница лежала на спине в парадных одеждах на каменной скамье, и её позу можно было бы назвать мирной, когда бы не большой бронзовый нож, вонзённый в солнечное сплетение.

Чёрные писцы смерти мрачно постояли над ней, размышляя скорее не о превратностях мирской судьбы человека, а о том, что тяжеленько будет при переноске столь крупного тела.

Эта тяжёлая часть их работы была не самой неприятной частью. Нужно было что-то делать с тем, мужским, растерзанным, почти обглоданным трупом, что остался лежать у жертвенника. Царь унёс с собой только сердце. Как бы доказывая, что отнюдь не прекрасное тело мальчика интересовало его, хотя и именно оно первоначально привлекло к себе самый возвышенный и проницательный взор в мире. Именно неповторимая, неощутимая суть, что живёт в душе человека, нужна была царю Апопу, ибо, только ею возобладав, он рассчитывал достигнуть высшей гармонии и обрести смысл существования, разваливавшегося все последние годы на множество мелких, пусть и существенных, пусть и прекрасных, но отдельных деталей.

По египетскому поверью, как уже не раз сообщалось выше, все тонкие материи человека помещаются в его сердце. Апоп, согласно мнениям новейшей науки, склонен был считать, что голова, мозг есть таковое вместилище. Но, с одной стороны, при трупе не было отыскано никакой головы, с другой — Мериптах был всё же египтянином, и в данном случае царь счёл возможным отойти от своих твёрдых представлений. Мериптах оставил ему своё сердце, и Апоп принял его со скорбной благодарностью, выполняя тем самым последнюю волю самого дорого ему существа на несчастном земном диске, окружённом бесконечным, бессмысленным океаном.

Сердце было помещено в особую коробочку, наполненную серой, где должно было прожить рядом с изголовьем царской кровати какое-то время, прежде чем наступит час неизбежного и окончательного расставания.

Похоронщики ничего не знали об этом. Они сгребли уже начавшие смердеть останки.

А где же голова?

Поискали вокруг, однако, так же как и ночные поиски, это всё не принесло результата. Но голова всё же нашлась. И в неожиданном месте. Под головой госпожи Бесоры лежала небольшая твёрдая подушка. Когда начали поднимать длинное тело, то подушка скатилась со скамьи и упала со стуком на каменный пол. Оказалось, что это не подушка, а свёрток. Его развернули. То, что там было найдено, вынесли наружу, чтобы лучше рассмотреть.

Это была человеческая голова.

Небольшая, по-египетски бритая. Трудно было поверить, что она принадлежит мальчику: неужели смерть всего за какой-нибудь день может так изменить облик?

Похоронщики мысленно задавались этим вопросом и ответа на него не находили.

Мальчик много перестрадал в жизни и перед жуткой своей кончиной, но всё равно, как у него могла от всего этого вырасти борода? Ну, не совсем борода, маленькая, клинышком, редкая бородка, но совсем не детская.

Тут один похоронщик сказал:

— Это не Мериптах. Я знаю, кто это. Торговец благовониями, повелитель запахов, новый член Рехи-Хет, я видел его на собрании.

И это очень даже походило на правду. Сетмос постоянно находился тут, в гареме, и вызвал, видимо, особенно яростную ненависть женщин. Они притащили его сюда, к святилищу своей повелительницы, и здесь уж и прикончили, и разорвали на части. А она, считая его своим личным врагом, положила его голову под свою, следуя какому-то, только ей одной известному, ритуалу.

— Только об этом надо молчать, — сказал старший похоронщик, и все тихо наклонили головы. — Пускай могила сохраняет тайну, со временем все к ней приобщатся. Пока же можно потешиться успокаивающим душу обманом. Это правило касается даже царей.

* * *

Мериптах, конечно, не исчез бесследно. Безумную ночь в женском саду он просидел в собачьей конуре в обнимку с обезумевшей от страха зверушкой. Он гладил её по голове и шептал успокаивающие слова, боясь, что, заскулив от страха, она выдаст их общее убежище.

Ему много пришлось повидать за несколько предшествовавших месяцев. Он плавал и по подземному Нилу, и по небесной реке; мёртвые оживали перед ним; мать и отец домогались его жизни, но при этом он не знал, кто его мать и кто его отец. Но все прошлые видéния бледнели перед пляской обезумевших вакханок, которую он подсмотрел краем глаза, поглаживая дрожащую собачью голову.

Он избегнул и крокодила, и змеи, что сулило ему пророчество Хатхор.

Улучив удобный момент, уже ближе к рассвету, вынырнул из укрывища и исчез в предутреннем тумане. Ни с кем не столкнулся по дороге, стены сада в этот момент уже никем не охранялись. Найдя подходящее место, он совсем уже собрался карабкаться на кирпичную стену, когда обнаружил, что кто-то трётся о его ногу.

Собака. Пришлось взять её с собой. Из дымящегося города они выбрались без приключений, благо план его отчётливо отпечатался в голове мальчика. «И отправился он по влечению сердца в пустыню и питался лучшим из дичи пустыни». Так сказано в книге, оставленной им у изголовья своего ложа во дворце Апопа. «И его собака была с ним».