Взлеты и падения государств. Силы перемен в посткризисном мире - читать онлайн книгу. Автор: Ручир Шарма cтр.№ 69

Рассмотрим, например, крутые виражи Саудовской Аравии, где средний доход удвоился и достиг двадцати тысяч долларов, когда в 1970-е и в начале 1980-х подскочили цены на нефть, затем уполовинился до десяти тысяч долларов, когда в 1990-е цены упали, а в следующее десятилетие более чем удвоился, достигнув двадцати пяти тысяч долларов, когда цены на нефть снова пошли вверх. Когда в начале 2010-х цены стабилизировались, а потом в 2014 году резко упали, то же произошло и со средним доходом в Саудовской Аравии. Аналогичные процессы происходили в Бразилии, Аргентине, Колумбии, Нигерии и Перу после 1960 года, когда средние доходы в этих странах поднимались и падали в такт движению цен на основное экспортное сырье. Сейчас их может ожидать очередной период стагнации. Судя по тому, что в прошлом цены на сырье, как правило, росли лет десять, а потом лет двадцать падали, из того, что в 2011 году цены стали падать, следует, что сырьевые экономики ожидает очередная продолжительная стагнация.

Если запойное инвестирование в промышленность часто влечет за собой другие хорошие запои – инвестирование в инфраструктуру или технологии, то запойное инвестирование в сырье тянет за собой другие плохие запои – инвестирование в коммерческую или жилую недвижимость. Отсюда следует, что надо внимательнее анализировать любой инвестиционный марафон, чтобы понять, куда идут деньги. Я упустил из виду этот момент во время недавнего бума в андском регионе, где за последние десять лет доля капиталовложений в ВВП стабильно росла и к 2013 году составила 27 % ВВП в Перу и 25 % в Колумбии. Таким образом, в обеих странах был достигнут оптимальный уровень – редкая удача, особенно если учесть, что после 2008 года объем инвестиций в мире начал сокращаться.

Однако фактически значительная часть этих инвестиций направлялась в сырьевой сектор – нефть в Колумбии и медь и золото в Перу, – а также в сферу недвижимости, на проекты, порожденные оптимистическими прогнозами цен на нефть, медь и золото. Когда эти ресурсы один за другим стали падать в цене, новые инвестиционные проекты и связанное с ними строительство стали откладывать в долгий ящик или вообще закрывать. К 2014 году в Колумбии рост цен на жилье резко замедлился.

Есть одно исключение, когда инвестиции в сырьевой сектор могут считаться хорошим запоем, – вложение средств в новые технологии извлечения сырья из недр. Самым свежим является газонефтяной запой в США, вызванный новыми технологиями добычи этих энергетических ресурсов из сланца. В 2015 году, когда цена на нефть упала ниже пятидесяти долларов, многие новые сланцевые компании оказались нерентабельными и разорились. Это привело к потере десятков тысяч рабочих мест в городках Канады и американского Среднего Запада, возникших на волне сланцевого бума, и вызвало потрясения на рынке мусорных облигаций, послуживших основным источником финансирования этого бума.

Но если оценивать запой по тому, что остается после него, то после этого запоя осталась совершенно новая отрасль, которая оказала давление на прежних игроков, заставив их снизить цены на нефть, и обеспечила источник дешевой энергии, повысивший конкурентоспособность экономики США. Благодаря рекордно низким процентным ставкам удалось нарастить долговое финансирование и примерно за треть триллиона долларов пробурить новые скважины – двадцать тысяч всего лишь за пять последних лет, – а также увеличить в восемь раз (до тысячи шестисот) количество действующих в США буровых установок. В итоге был вскрыт продуктивный пласт знаний, позволивший быстро усовершенствовать оборудование для гидроразрыва сланцевых пластов и извлечения из них нефти. Новая технология получила широкое распространение, добравшись даже до Австралии. В 2015 году многие американские буровые установки перестали эксплуатироваться, но никуда не исчезли – они готовы к использованию при возникновении спроса. Точно так же, как инвестиции в оптоволоконные сети и другие технологии за десять лет до этого во времена бума высоких технологий, сланцевый пузырь оставил после себя новую и ценную производственную инфраструктуру, которую можно будет использовать еще много лет после окончания бума.

Когда хорошие запои превращаются в плохие

Если доля инвестиций в ВВП в течение многих лет стабильно растет, средства нередко переключают с хороших целей на плохие. На поздних этапах хорошего бума число возможностей для инвестирования в предприятия и технологии с высокой отдачей снижается раньше, чем иссякает оптимизм. Тогда начинаются спекуляции, связанные с жильем, акциями или сырьем, вроде нефти или золота, и запой идет по плохому сценарию.

Эта общая тенденция превращения хорошего запоя с течением времени в плохой привела к множеству пузырей в секторе недвижимости, включая целый ряд возникших в Европе и США в 2000-е, а также тот, что угрожает Китаю в середине 2010-х. При том что американский крах на рынке недвижимости спровоцировал глобальный финансовый кризис, китайский пузырь был во многих отношениях намного серьезнее, и было так же очевидно, что деньги уже начали лететь на ветер. В Китае инвестиции в недвижимость за период с 2008-го по 2013-й увеличились с 6 % ВВП до 10 %, а стоимость земли за период с 2000-го по 2013-й выросла на 500 %. В крупных городах рост стоимости вторичного жилья намного опережал рост средних доходов, вызывая возмущение среднего класса теми, кто мог позволить себе покупку дома, и создавая разочарованное поколение холостяков поневоле, чья неспособность приобрести дом делала их в глазах потенциальных невест неподходящей партией.

Китай столкнулся с гремучей смесью: угрозой пузыря сразу и в кредитной и в инвестиционной сферах – эти два цикла сплошь и рядом образуют тандем. Поскольку для инвестиций нередко используют средства, взятые в кредит, то усиленный рост инвестиций часто сопровождается быстрым расширением кредитования, и поворот к худшему ударяет одновременно по обеим сферам. Инвестиции в Китае в 2010-е деградировали по обоим показателям: все больше финансирования производилось за счет кредитов и все больше инвестиций направлялось на непродуктивные цели, например в недвижимость. К 2014 году рынок недвижимости пошел по кривой дорожке: в крупных городах цены принялись падать, и по всей стране стали замораживаться наиболее амбициозные строительные объекты.

Гигантские размеры Китая порождают совершенно неправдоподобные истории, и выражение “город-призрак” не передает всего масштаба и грандиозности его необитаемых мегапроектов. Один из таких проектов развивался возле Тяньцзиня, огромного города в двух с половиной часах езды на юго-запад от Пекина. Власти наметили построить здесь финансовый центр, который бросит вызов Нью-Йорку. Заявлялось, что центр, названный Юйцзяпу, займет площадь, в три раза превышающую финансовый район Уолл-стрит, а исходные наброски силуэта города включали контуры двух башен, недвусмысленно напоминающих, по мнению одного из комментаторов, те, что были разрушены во время атаки террористов 11 сентября 2001 года. Но к лету 2014 года работы над этим дубликатом Манхэттена почти полностью прекратились. Башни-близнецы выродились в одну башню, хоть и достроенную, но пустую и тщательно охраняемую, как и столь же безлюдная копия Рокфеллер-центра.

Чем кончится китайская история, пока неясно, но ухудшение инвестиционного запоя – от хороших инвестиций в заводы и дороги к сомнительным мегапроектам в сфере недвижимости – часто кончается крахом того или иного рода. Классическим примером здесь служит Таиланд, чья долгая история серьезных вложений в дороги и заводы, преобразивших его Восточное побережье, сошла на нет в конце 1990-х. Оптимизм предшествовавшего бума побудил многих тайцев взять большие кредиты на покупку домов – возникший пузырь лопнул, породив азиатский финансовый кризис 1997–1998 годов.