Кровавый век - читать онлайн книгу. Автор: Мирослав Попович cтр.№ 225

Победа «государств Оси» – с участием коммунистической России или без нее – была бы падением европейской цивилизации в такую бездну «пространства смерти», из которой она могла бы и не выбраться вообще.

Победа объединенных наций над расистски-тоталитарным блоком была достигнута в первую очередь благодаря жертвенности и усилиям народов Советского Союза.

То была не «советско-немецкая» или «русско-немецкая» война, относительно которой могли оставаться безразличными люди на Земле. То была действительно Отечественная война для всех народов с разными отчизнами, которые сопротивлялись стремлению нацистов превратить их в перегной для «высшей расы». То была война за освобождение от кошмара, который вдруг стал реальностью на огромных пространствах цивилизованного мира.

Невзирая на то что в большой спешке НКВД все же не забыл расстрелять своих политзаключенных и вывезти всех видных деятелей культуры – кого в эвакуацию, кого в тюрьмы и лагеря, – в оккупированной немцами Украине оставалось немало известных личностей, которые ненавидели коммунистический режим и при других условиях могли бы стать сердцевиной какой-либо украинской общественной организации. Еще перед войной в Кракове был создан Украинский центральный комитет (УЦК) во главе с доцентом Ягеллонского университета, географом и этнографом Владимиром Кубийовичем, который сформировал сеть украинских комитетов помощи в Галичине. В занятом немцами Львове был образован Украинский национальный совет во главе со старым национал-демократом Костем Левицким, аналогичный совет в Киеве возглавил бывший ректор Политехники экономист Н. Величковский (есть данные, что на этот пост эмигрантские круги планировали А. Крымского).

Ситуации бывали очень драматичные: старший сын Франко, Петр, бывший офицер Украинской галицкой армии (УГА), депутат Верховной Рады УССР, в 1939 г. был вывезен и убит НКВД, тогда как младший Тарас был в эвакуации; один сын Василя Стефаника, Семен, был видным коммунистическим деятелем, второй, Юрий, работал в оккупационные времена во Львове в украинском издательстве; великий украинский поэт Николай Зеров, лидер литературной группы неоклассиков, в которую входил и Рыльский, был расстрелян на Соловках, его брат Михаил, тоже поэт-неоклассик, оставался в Киеве в оккупации; еще один брат, Дмитрий, академик-ботаник, работал в Академии наук в эвакуации. В оккупированной Украине в разной степени обнаруживали активность писатели Аркадий Любченко, Анатолий Гак, Тодось Осьмачка, Иван Багряный, актеры Владимир Блавацкий, Иосиф Гирняк, художники братья Василий и Федор Кричевские (Федор вернулся в Советскую Украину после войны) и много других. Но нацистам не были нужны никакие проявления самостоятельности украинцев в общественной жизни, кроме прямого сотрудничества.

Большинство украинцев призывного возраста прошли через войну или погибли в рядах Красной армии. В эвакуацию из Украины выехало 3,5 млн квалифицированных работников хозяйства и администрации. Украинские культурные островки возникли на Урале, в Казахстане, в Сибири. Таким центром была Уфа, где сосредоточились и Академия наук Украины, и Союз писателей, первый за время войны пленум которого состоялся в декабре 1942 г. Именно тогда Рыльский принял решение о вступлении в ВКП(б); его и Тычину в 1943 г. приняли в партию по предложению Хрущева, без кандидатского стажа. Рыльский, которого готовили к аресту во время террора и уже выбили у арестованных достаточно свидетельств против него, мог бы поехать в эвакуацию, как, например, Агатангел Крымский, Петр Франко, Людмила Старицкая-Черняховская, академик Студинский, – их вывезли, чтобы они не угодили в руки немцам и не были использованы, а затем кто умер в тюремном вагоне, кто в лагере, кто был где-то застрелен, уже никто не узнает – пропали без вести. Рыльский стал председателем Союза советских писателей Украины, Смолич – редактором журнала «Украина»; их переправили в Москву, и они работали там в тесном контакте со штабом партизанского движения Украины, возглавляемым комиссаром госбезопасности Т. Строкачем, будущим министром внутренних дел Украины, организатором истребления бандеровского движения.

В декабре 1940 г. ОУН приняла Манифест, в котором писалось:

«Призываем всех Шумскистов, Хвылевистов, УКАПистов,

Призываем всех украинских коммунистов, членов и сторонников националистической оппозиции,

Призываем всех комсомольцев-националистов,

Призываем членов и сторонников всех бывших украинских партий.

Призываем всех украинцев-самостийников стать в одном революционном фронте в борьбе за самостоятельность и соборность Украины и за самостоятельность всех народов, порабощенных Москвой, – которую организует и ведет ОУН под руководством Степана Бандеры». ^[585]

Не было в 1940 г. уже ни шумскистов, ни хвылевистов. А те, кто прошел тернистый путь Украины и уцелел, ни в коем случае не хотел, чтобы его имя ассоциировалось не только с ОУН – но даже с идеей «самостийной» Украины.

Весной 1945 г. писатели Юрий Яновский и Юрий Смолич были в командировке на Закарпатье; они ехали на лошади из Хуста в Ужгород, и к ним на телегу попросился юноша лет семнадцати – местный гимназист. «Узнав, что мы «радянцы», он сразу перешел в наступление, выражая свое сожаление, что ему не привелось «за волошинщини» «уйти в родную закарпатскую Сечь». Яновский сразу начал возражать, доказывая, что сама идея «самостоятельной» Украины – бессмыслица, потому что тот «самостийницкий» путь сразу же заведет украинское государство в лапы немецких или венгерских реакционеров и капиталистов. Он пытался доказать парню, что это идея антинародна, потому что является творением кучки контрреволюционно настроенной интеллигенции, а в народе не имеет поддержки. Все эти аргументы не повлияли на гимназиста…» ^[586] Разгневанный Яновский остановил телегу и велел парню слезть.

А ведь это был Юрий Яновский, романтик и пылкий украинский патриот, неоднократно битый коммунистической критикой за «националистические ошибки»! И украинский писатель Смолич повторял «аргументы» против собственной национальной самостоятельности уже на старости лет, подытоживая жизнь!

В конечном итоге, в его словах был и искренний страх перед национальной самостоятельностью, унаследованный украинской интеллигенцией в предвоенные и военные годы: выступление за политическую самостоятельность Украины воспринималось даже лучшими ее людьми из советского лагеря как выступление против СССР и, следовательно, за фашизм, – и даже в 1945 г., когда фашизму пришел конец.