Мировая история - читать онлайн книгу. Автор: Джон Робертс, Одд Уэстад cтр.№ 358

К тому времени османское правительство уступило Триполитанию итальянцам, которые вторглись на ее территорию в 1911 году. При этом свою роль сыграло преобразование национализма, на этот раз случившееся в самой Турции. В 1907 году в этой стране началось победоносное восстание, организованное активистами движения младотурок, отличавшегося сложной судьбой, зато ясной целью. Один младотурок сформулировал ее таким образом: «Мы следуем путем, проложенным народами Европы… даже в нашем отказе от иноземного вмешательства». Первой частью этой фразы обозначалось их желание покончить с тираническим правлением султана Абдула Хамида и восстановить действие либеральной конституции, дарованной народу в 1876 году, но впоследствии отмененной. Но они хотели всего этого не как такового, а потому, что рассчитывали за счет его на восстановление и преобразование империи, на появление перспективы модернизации и прекращения процесса распада. Одновременно такую программу и подрывные методы младотурки во многом позаимствовали у революционеров Европы; для прикрытия, например, они использовали масонские ложи и создавали тайные общества, напоминавшие те, что расплодились в среде европейских либералов в дни существования Священного союза. Но их крайне раздражала активизация вмешательства в османские внутренние дела со стороны европейцев, особенно заметное в распоряжении финансами, так как (вспомним Египет) ассигнованием процента по ссуде на внутреннее развитие страны всегда предусматривалась утрата государственной самостоятельности. Младотурки считали, что европейцы принудили османское правительство к затянувшемуся, унизительному отступлению из долины Дуная и с Балкан.

После серии мятежей и восстаний тогдашний султан в 1908 году пошел на уступки и разрешил действие конституции. Либералы за границей порадовались возвращению Турции ее конституции; казалось, что негодное правление наконец-то уходит в прошлое. Однако предпринятая попытка контрреволюции привела к перевороту, осуществленному младотурками, свергшими Абдула Хамида и установившими фактическую диктатуру. С 1909 по 1914 год эти революционеры правили страной все более диктаторскими способами, прикрываясь фасадом конституционной монархии. Один из них грозно объявил о том, что «больше не существует булгар, греков, румын, евреев, мусульман… мы гордимся принадлежностью к османам». В его словах прозвучало кое-что совершенно новое: этот младотурок объявил о завершении существования прежнего многонационального режима.

Задним числом действия младотурок представляются более разумными, чем они выглядели в то время. Они столкнулись с проблемами, стоявшими перед многими реформаторами в странах за пределами Европы, и их силовые методы позаимствовали тоже многие в силу реальной или воображаемой необходимости. С большим рвением они занялись реформированием всех ветвей власти (пригласив многочисленных европейских советников). Попытка (например) усовершенствовать образование девочек в исламской стране выглядела уже показательным жестом. Только вот пришли они к власти в империи с откровенными признаками отсталости и во время сокрушительной череды дипломатических унижений, ослабивших их авторитет и принудивших к применению силы. После аннексии Боснии австрийцами правитель Болгарии добился подтверждения болгарской независимости, и жители Крита объявили о своем союзе с Грецией. Вслед за мимолетной паузой тогда пришло время нападения итальянцев на Триполи, а потом Балканских войн и новых военных поражений.

В условиях таких политических перекосов в скором времени все увидели, что послереформенная гармония в отношениях между народами, на которую рассчитывали либералы, оказалась химерой. Религия, язык, народный обычай и национальность по-прежнему служили расколу всего, что осталось от империи. Младотурки все больше откатывались назад, к насаждению одного национализма среди многих его разновидностей – к национализму османскому. Отсюда появлялось негодование среди остальных народов. А тут уже было не обойтись без освященных веками инструментов правления в Константинополе в виде повторной резни, тирании и заказных убийств; с 1913 года они применялись триумвиратом младотурок, правивших под видом коллективной диктатуры до начала Первой мировой войны.

Притом что они разочаровали многих своих почитателей, будущее принадлежало именно этим троим мужчинам. Они выдвинули идеи, которые однажды послужат восстановлению османского наследия в новом виде: в виде национализма и модернизации. Они волей-неволей сделают кое-что в этом направлении, утратив все то малое, что оставалось от Османской империи в Европе, зато тем самым освободив себя от ненужного бремени. Но их наследие в 1914 году все еще оставалось слишком обременительным. Им не досталось лучшей альтернативы в качестве двигателя реформы, чем национализм. Насколько мало значили идеи панисламизма, обнаружится в событиях, случившихся после 1914 года в самой крупной сохранившейся вотчине османской территории в основном в виде мусульманских провинций Азии.

В 1914 году они покрыли просторную и стратегически очень важную область. От гор Кавказа границы с Персией простирались до Персидского залива рядом с Басрой в устье Тигра. На южном берегу Персидского залива власть османов обходила Кувейт (с независимым шейхом и под британским протекторатом) и затем простиралась назад к побережью на юг до самого Катара. Отсюда побережья Аравийского полуострова непосредственно до входа в Красное море так или иначе находились под британским влиянием, но вся внутренняя территория и побережье Красного моря считались османскими. Под британским нажимом Синайскую пустыню за несколько лет до этого пришлось уступить Египту, но древние земли Палестины, Сирии и Месопотамии числились все еще полностью турецкими. Здесь находился центр исторического ислама, и султан все еще назывался калифом и служил его духовным предводителем.

Этому наследию суждено было погибнуть в ходе стратегической и политической игры участников мировой войны. Даже в историческом центре ислама до 1914 года существовали признаки того, что там появились и функционировали новые политические силы. В известной степени они происходили из давно признанных источников европейского культурного влияния, сказывавшихся на жизни народов Сирии и Ливана намного активнее, чем в Египте. Французское влияние в тех странах подкреплялось усилиями американских миссионеров, а также образованием школ и колледжей, в которых учились арабские мальчики, как мусульмане, так и христиане, причем прибывавшие со всех концов арабского мира. Передовым в культурном плане и с точки зрения грамоты населения считался Левант. Накануне Первой мировой войны в Османской империи за пределами Египта выходило больше газет на арабском языке.

Важная кристаллизация сопровождала триумф младотурок и их усилия в направлении османизации своих народов. Арабы в изгнании, осевшие в основном в Париже и Каире, формировали тайные общества и открытые группы диссидентов. Подоплекой их деятельности служил еще один фактор неуверенности: существование правителей Аравийского полуострова, преданность которых султану казалась шаткой. Самым важным из них считался шариф Мекки Хусейн, к кому у турецкого правительства к 1914 году не осталось доверия. Годом раньше к тому же состоялся съезд арабов в Персии, обсуждавших возможность предоставления независимости Ираку, показавшийся туркам зловещим предзнаменованием. В этой связи туркам оставалось только надеяться на противоположность интересов разных групп арабов, обещавших сохранение сложившегося положения вещей.