Мировая история - читать онлайн книгу. Автор: Джон Робертс, Одд Уэстад cтр.№ 216

Но предприятиям постоянно грозило вступление в полосу промышленного застоя или даже иногда крах. Именно это, по всей видимости, произошло в Италии. Средневековое промышленное превосходство этой страны исчезло в XVI веке, в то время как промышленная слава фламандских Нидерландов, а также Западной и Южной Германии – старого Каролингского центра – сохранялась на протяжении еще сотни лет или около того, то есть до тех пор, пока не появилась ясность в том, что новыми промышленными лидерами выступают Англия, голландские Нидерланды и Швеция. В XVIII веке в разряд индустриальных стран выдвигается Россия, обладавшая мощными добывающими отраслями промышленности. К тому времени также начинают учитывать новые факторы промышленного развития; организованная наука привлекается к внедрению промышленных приемов, а формирование промышленности сознательно и подсознательно велось с помощью государственной политики.

Полная картина экспансии и роста промышленности Европы в долгосрочной перспективе явно требует большой квалификации художника. Обратите внимание: чтобы не впасть в заблуждение, надо помнить о том, что великая фаза европейского промышленного роста, когда европейская промышленность и ее американские отростки приобрели качественные отличия от остальных стран, по большому счету началась в XIX веке. Радикальные колебания легко могли возникнуть еще позже, когда скудный урожай мог вызвать «набеги» на банки и сокращение спроса на промышленные товары, причем эти колебания могли выглядеть достаточно значительными, чтобы их назвать провалами. Дальнейшее развитие и интеграция экономики могли служить причинами новых по форме бедствий. Так, вскоре после наступления 1500 года можно было заметить невиданный до тех пор стремительный рост цен. В локальном масштабе эта тенденция могла проявляться очень остро через удвоение затрат за один только год. Хотя такой рост нигде долгое время не сохранялся, общий результат внешне выразился в примерно четырехкратном повышении европейских цен за сотню лет.

На фоне инфляции XX века подобный рост цен выглядит в целом совсем не страшным, но для того времени он стал явлением довольно-таки новым, чреватым великими пагубными последствиями. Кому-то из собственников недвижимости он пошел на пользу, кому-то принес непоправимый вред. Некоторые землевладельцы отреагировали повышением ставки арендной платы и максимальным увеличением отдачи от сборов со своих феодальных поместий. Кому-то пришлось распродать все свое состояние. В этом смысле инфляция способствовала социальной мобильности, чему часто служила в прошлом. На бедных слоях населения такие спады отражались пагубнее всего, ведь цена товаров сельскохозяйственного производства росла, а заработная плата в денежном выражении за ценами не поспевала. Поэтому реальная заработная плата упала. Иногда все беды к тому же усугублялись местными факторами. В Англии, например, из-за высоких цен на шерсть у землевладельцев возникло искушение к огораживанию общинной земли и тем самым изъятию ее из общего использования ради выпаса на ней своих овец. Несчастный крестьянин-животновод голодал, и, таким образом, как выразился один известный в то время автор комментария, «овцы съели людей». Во второй трети XVI века повсеместно поднимались народные мятежи и распространялся общественный беспорядок, обнаруживавшие одновременно непонимание и серьезность всего тогда происходившего в Европе. Везде проявлялись крайности общества, которое переживало повышение инфляции наиболее болезненно; бедным она принесла нищету, в то время как королей она коснулась тем, что им приходилось тратить средств больше, чем кому-либо еще.

Море чернил потратили историки на объяснение того длившегося целый век повышения цен на товары в Европе. Их больше не устраивало объяснение, изначально выдвинутое тогдашними наблюдателями и состоявшее в том, что истинной причиной послужила поставка новой партии золотых слитков, последовавшая за открытием приисков Нового Света испанцами; инфляция уже шла полным ходом до того, как слитки американского золота начали прибывать в сколько-нибудь значительном количестве, хотя золото позже усугубило все беды европейцев. Вероятно, главные проблемы следует связывать с ростом численности населения, притом что до прогресса в сфере производства все еще надо было дожить. Повышение цен на товары в Европе продолжалось до начала XVII столетия. Затем наступило время их редкого, но заметного снижения до тех пор, пока около 1700 года не возобновилось их медленное повышение.

Из «великой дивергенции» – процесса, через который Западная Европа сначала догнала передовые страны Азии и затем перегнала их, – произошли единственные в своем роде изменения в европейской экономике и обществе, которые поставили данный континент и его колониального отпрыска на рельсы господства в мире. Отправной точкой для Азии и Европы в XVI и начале XVII века послужили передовые для них области: например, в Китае богатейшие ее провинции (скажем, Цзянсу), а в Европе – Северная Италия, Фландрия или Англия. Эти мелкие области Европы, богатевшие весьма быстро, уже могли пользоваться некоторыми преимуществами: государства в то время ослабли и утратили способность к нанесению большого ущерба экономическому развитию. Ряд городов пользовался высокой степенью автономии, и в нескольких из них сложились понятия гражданских прав и неприкосновенности частной собственности. Такое «программное обеспечение» могло сыграть свою роль в подготовке почвы для продвижения Европы вперед, хотя в наиболее урбанизированных областях Азии существовали преимущества в иных сферах.

Главной причиной такого громадного расхождения в судьбе Европы и Азии можно назвать особенное для каждого из этих континентов сочетание материально-технической основы экономики и социально-политической надстройки. Это сочетание выглядит единственным в своем роде для разных уголков Европы, по крайней мере, с XVIII века и дальше. Ряд областей Европы – и особенно Великобритания – обладали доступными месторождениями каменного угля, и их население могло использовать свой уголь в качестве высококалорийного источника тепловой энергии. В то же самое время, располагая современным вооружением и опираясь на стратегию войн высокой интенсивности, европейцы овладели колониями, на территории которых они начали добывать сырье для промышленности, а также вывозить избыточную часть своего населения. Причем по мере экономического развития Европы одновременно менялись представления об окружающем мире – наиболее значительное изменение коснулось пытливости творческих представителей европейской нации, обеспечивших внедрение научных достижений в новые технологии товарного производства. И талант европейцев, проявившийся в производственной сфере, послужил формированию в Европе с 1800 года и позже совершенно нового типа общества.

В наше время лишним будет напоминание о том, сколь стремительно социальные изменения могут сопровождать изменения экономические. У нас практически не осталось иллюзий по поводу неизменности социальных форм и атрибутов. Триста лет назад многие мужчины и женщины полагали так, что эти формы и атрибуты фактически дарованы Богом. Поэтому все социальные изменения, произошедшие в результате инфляции (и, надо добавить, по многим еще причинам), выглядят неприметными и затушеванными на фоне устоявшихся старых форм. Внешне и формально между 1500 и 1800 годами подавляющая часть европейского общества выглядела неизменной. Зато экономические реалии, лежавшие в основе данного общества, претерпели кардинальные изменения. Внешнее впечатление оказывается обманчивым.