Срединное море. История Средиземноморья - читать онлайн книгу. Автор: Джон Джулиус Норвич cтр.№ 95

Тем временем в Италии давняя борьба между Францией и Испанией продолжалась. Вернее было бы сказать «между Францией и империей», но подлинные интересы Карла на Апеннинском полуострове были связаны именно с его испанским наследством. Он получил Сицилию, Неаполь и Сардинию от своего деда Фердинанда и был решительно настроен передать их в целости собственным наследникам. Он не стремился приобрести какие-то дополнительные территории в Италии и радовался, что местные правители должны будут по-прежнему нести ответственность за свои государства; он принял меры, дабы они признали позиции Испании и относились к ней с должным уважением.

Французское влияние, однако, нельзя было терпеть. Пока король Франциск оставался в Италии, он создавал угрозу власти империи над Неаполем и значительно затруднял сообщение между империей и Испанией. Папство, изо всех сил старавшееся не дать ни одной из сторон чересчур усилиться, колебалось, решая, кого поддержать. Так, в 1521 г. между Карлом и папой Львом был подписан секретный договор; в результате этого соглашения объединенные папские и имперские силы вновь изгнали французов из Ломбардии, восстановив на миланском троне дом Сфорца в лице Франческо Марии, женоподобного сына Лодовико. Однако всего три года спустя, в 1524 г., новый папа Климент VII ^[207], объединившись с Венецией и Флоренцией, вступил в такой же секретный союз с Францией против империи, и Франциск во главе армии численностью около 20 000 человек двинулся через перевал Монсени обратно в Италию.

В конце октября Франциск вернул себе власть над Миланом, а затем повернул на юг, к Павии, где оставался в течение зимы, безуспешно пытаясь отвести воды реки Тичино, чтобы взять город. Он по-прежнему находился там, когда четыре месяца спустя туда подошла армия империи. Ее вел не испанец и не австриец, а один из соотечественников Франциска — Карл, второй герцог Бурбон, один из самых знатных людей среди французской аристократии и наследный коннетабль Франции. Карл должен был сражаться на стороне своего короля, которому он приходился дальним родственником, но мать Франциска, Луиза Савойская, не сочла законным его право на наследство, и в порыве раздражения он поступил на службу к императору. Теперь Карл стал имперским главнокомандующим в Италии. Его армия встретилась с армией Франциска близ Павии, и во вторник, 21 февраля 1525 г., произошло сражение.

Битва при Павии считается одной из наиболее значимых в истории Европы. Возможно, она также была первой, продемонстрировавшей решительное превосходство огнестрельного оружия над пиками. Швейцарские наемники — на сей раз сражавшиеся на стороне французов — бились доблестно, но их вооружение, хотя и грозное, не могло соперничать с испанскими пулями. Когда сражение закончилось, французская армия оказалась полностью уничтожена: примерно 14 000 солдат — французов и швейцарцев, немцев и испанцев — остались лежать на поле боя. Франциск, как обычно, проявил отменную храбрость: после того как под ним убили лошадь, он продолжал сражаться пешим, пока наконец его не одолела усталость и он вынужден был сдаться. «Все потеряно, — написал он матери, — кроме чести — и моей шкуры».

В качестве пленника его отослали в Мадрид, и Карл V вновь стал господином Италии. Решающий характер победы поверг в трепет весь полуостров, ситуация на котором определялась (или казалось, что определяется) политическим равновесием. Однако у императора были свои тревоги. Восемь лет назад, в 1517 г., Мартин Лютер прибил свои Девяносто пять тезисов к церковным вратам в Виттенберге, через три года после этого публично сжег папскую буллу, гласившую о его отлучении, наконец, в 1521 г. на Вормском соборе открыто поднял знамя восстания против папы и императора. Единственное, на что можно было надеяться, чтобы успокоить его, с точки зрения Карла, состояло в созыве общецерковного собора для обсуждения реформ. Но какая польза от такого собора, если делегаты из Франции и союзных с ней государств не приедут?

Затем не следовало упускать из виду Сулеймана. Новость о падении Родоса облетела Запад, наполнив сердца ужасом. Куда, спрашивали друг друга люди, султан нанесет новый удар? Несомненно, он будет продолжать свой натиск на силы христианского мира. Как можно его сдержать? Единственное средство — всеобщий Крестовый поход во главе с императором, поддержанный всеми христианскими государствами. Но как в нынешних обстоятельствах убедить Франциска Французского поддержать подобное начинание? Как организовать такой поход, когда Европа разделилась и ее государства столь яростно борются между собой?

Возможно, соображения наподобие этих и убедили Карла понадеяться на своего царственного пленника и отпустить его, после того как тот провел год (не без удобств) в тюремном заключении, на условиях соглашения, следовать которому Франциск вовсе не собирался — даже несмотря на то что оставил в заложниках двух своих сыновей, чтобы показать, что будет хорошо себя вести. В документе, известном как Мадридский договор, подписанном 14 января 1526 г., король с готовностью отказался ото всех своих претензий на герцогство Бургундское (столь долго бывшее предметом споров), Неаполь и Милан. (Он, кстати, возвращал все спорные земли герцогу Бурбонскому «на том условии, что мы никогда более его не увидим».) Но когда Франциск возвратился в Париж и условия соглашения были обнародованы, поднялся всеобщий протест. Бургундские штаты шумно возмущались: Франциск не имел права отчуждать провинцию от королевства без согласия ее населения. Папа Климент также был ошеломлен: как он может надеяться защититься от Карла без французского присутствия в Италии вообще? Он поспешно привлек Милан, Венецию и Флоренцию к формированию антиимперской лиги для защиты свободной и независимой Италии — и пригласил Францию присоединиться. Хотя на Мадридском договоре едва высохли чернила и король и папа имели весьма различные взгляды на Милан (папа склонялся в пользу Сфорца, тогда как Франциск хотел забрать город себе), 22 мая 1526 г. монарх поставил свое имя на соглашении, украсив подпись обычным затейливым росчерком.

Коньякская лига, как ее именовали, внесла новую, весьма любопытную концепцию в итальянскую политику. Она выработала, возможно, первое соглашение, посвященное следующей идее: Милан (и по аналогии все остальные итальянские города) должен быть свободен от иностранного владычества. Свобода стала лозунгом. Очевидно, что свободная Италия еще не могла существовать, так как по-прежнему представляла собой только географическое понятие. В то же время всем итальянцам, членам лиги, поставившим свои подписи, было ясно, что единственная надежда на противостояние силам Карла V (или Франциска I) заключается в том, чтобы сгладить противоречия между ними, объединить свои силы и в итоге явить любому потенциальному интервенту прочное целое, единый фронт. До Рисорджименто ^[208] еще оставалось более трех столетий, но здесь, возможно, заметны первые проблески национального самосознания, породившего его.