Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного - читать онлайн книгу. Автор: Робер Мантран cтр.№ 30

Однако, как упоминалось выше, не все военные в Стамбуле — янычары. Помимо них, имеются, например, сипахи — кавалеристы. Говоря точнее, кавалеристы подразделяются на следующие категории: сипахи, силахдары, улуфеджи и гарипы. Их общая численность колеблется в разные времена также довольно значительно, но в стамбульских казармах обычно находится лишь малая часть от всего корпуса кавалерии — примерно 1500 сабель. Эти всадники с конца XVI века показали себя, подобно янычарам, весьма ненадежным, с правительственной точки зрения, родом войск: во всех мятежах стамбульского гарнизона в XVII веке они принимают самое активное участие .

Джебеджи (оружейники) размещены в Стамбуле в казарме, расположенной напротив Святой Софии. Первоначально их численность — 500 человек, потом она возрастает до 800 в 1566 году, 4 тысяч в конце XVI века, 5700 при Мураде IV, 4800 в 1660 году и падает до 2650 в 1688 году. Они намного спокойнее, чем другие рода войск. Оджак топчу (пушкари) фактически был сформирован только при Мехмете II Завоевателе; этот корпус был размещен в Галате, где была налажена отливка пушек, — отсюда и название одного из кварталов пригорода: Топхане. Только меньшая часть оджака была расквартирована в казармах Стамбула, и ее численность никогда не была велика. Солдаты-обозники (топарабаджи), сравнительно малочисленные (600–700 человек как в XVI, так и в XVII веке), имели свои казармы в Топхане и в Ахыркапы, примыкавшие к западной стороне Сераля.

Армейская организация — сипахи, джебеджи, топчу, топарабаджи — довольно близка к янычарскому корпусу. «Все это воинство проживает в казармах, включающих в себя значительное число комнат. В каждой комнате имеется свой командир, свой казначей (эконом), свой водонос. Помимо обычного жалованья император ежегодно одаряет каждого янычара полукафтаном из отменного сукна, которое производится в Салониках, и ежедневно велит их потчевать рисом с мясом, а также кормить хлебом…»

Долгое время полагали, что создание янычарского корпуса султаном Мурадом I около 1362 года имело какую-то связь с религией и что основатель ордена бекташи, Хаджи Бекташ Вели, сыграл настолько важную роль в организации этого корпуса, что янычары уже в первые годы своего существования все до одного примкнули к бекташизму. Ныне эта гипотеза отвергнута . Если к какому-нибудь из дервишеских орденов они и примыкали с самого начала, то им мог быть либо ахи, либо орден абдалани Рум, который в те времена процветал и пользовался большим уважением в османских военных кругах. Скорее всего, лишь к концу XIV века или в начале XV века янычары стали последователями бекташизма — возможно, по причине своего христианского происхождения (так как влияние православного христианства на эту секту заметно), а также, несомненно, по причине строгого порядка и дисциплины среди бекташей, что соответствовало строгому порядку и жесткой дисциплине среди самих янычар.

Янычары и бекташи временами достигали столь полного единства, что в армии их оджак так и называли: Оджак-и бекташийе (оджак бекташей); когда новый баба (глава бекташей) вступал в должность руководителя ордена, то по прибытии в Стамбул он первым делом представлялся не великому визирю, а являлся в штаб янычарского корпуса, где ага увенчивал его голову тюрбаном бекташей (тадж) и только затем вместе с торжественным кортежем сопровождал его в резиденцию великого визиря; после этого протокольного посещения баба возвращался к янычарам и некоторое время гостил у них — вплоть до того дня, когда обязанности главы ордена призывали его в «материнский дом» бекташей, построенный около могилы Хаджи Бекташа в Анатолии между Кыршехиром и Кайсери.

Связь между янычарами и этими дервишами коренилась в том обстоятельстве, что те и другие были довольно близки к простому народу и исповедовали именно народный, то есть не вполне ортодоксальный, ислам, а также в том, что и те и другие служили ядром народных волнений и выступлений против правительства, причем выступления эти далеко не всегда имели религиозную окраску .

Если в XVI и отчасти XVII веке, вплоть до кончины Мурада IV (1640), янычары, как правило, соблюдали воинскую дисциплину и в общем блюли верность правительству (за исключением той роли, которую они сыграли в свержении, а затем в насильственной смерти Османа II, а также мятежа, поднятого ими совместно с сипахи в 1632 году), то позднее упомянутые исключения становятся скорее правилом — янычары бунтуют неоднократно: в 1648-м, 1651-м, в мае 1655-го, в марте 1656 года. Еще позднее энергичное правление Кёпрюлю все-таки оказалось способным навести порядок и возвратить столице покой, но произошло это только в 1687 году в ходе подавления прямо-таки ужасающего бунта: тогда янычарская солдатня не остановилась перед разгромом и разграблением Сераля, а в Стамбуле творила такие бесчинства, что принудила население взяться за оружие — на этот раз для того, чтобы дать отпор насильникам. Война сначала с Венецией, а затем против альянса Австрии, Венеции и России потребовала значительного увеличения янычарского корпуса, и на этот раз набор в него производился скорее по принципу свободной вербовки, а не по системе девширме. Рекруты вовсе не блистали ни дисциплиной, ни моральным уровнем, ни желанием воевать. Если они чего и желали, так это принадлежать к привилегированному военному корпусу, который «умеет постоять за себя» — любыми средствами добиваться от правительства все новых льгот и подачек. Возможно, немалое число среди них успело в Стамбуле освоить некоторые торговые и ремесленные профессии. Похоже, янычары поставили под свой контроль даже отдельные корпорации — например, грузчиков, торговцев бёреками (род слоеных жареных пирожков с начинкой из мяса, лука и т. д.), торговцев овощами и фруктами. Фактически они не сами промышляют этими занятиями, а предоставляют их своим соотечественникам, родственникам, приятелям, знакомым, которым без таких покровителей в столице пришлось бы очень тяжко. Для них янычары добывают свидетельства принадлежности к своему корпусу и разрешения вести торговлю, им доверяют свои товары, а от них взамен получают какой-то процент с выручки . Эти номинальные янычары (фактически же бродячие торговцы) или, по крайней мере, холостяки из них селятся в казармах группами, причем каждая группа занимает отдельную комнату, образуя тем самым своеобразную структуру «комнат холостяков» (бекяр одалары), которую упоминает, в частности, Эвлийя Челеби.

Налицо, таким образом, начало процесса проникновения янычар в ряд корпораций, которые принимают непосредственное участие в экономико-социальной жизни столицы. Перерождается в социальном отношении и сам янычарский корпус, что, уже в свою очередь, оказывает вторичное воздействие как на столицу, так и на Империю в целом, поскольку Стамбул служит примером для других ее больших городов, центров провинций.

Если к сказанному добавить, что в военное время корпорации должны посылать в армию какую-то часть своих членов, которые служат в ней в качестве вспомогательных войск , то становится ясно, что между корпорациями и армией устанавливаются связи, еще не слишком прочные в конце XVII века, но укрепляющиеся и расширяющиеся вследствие событий следующего столетия. В конечном итоге у правительства нет причин радоваться долговременным последствиям присутствия военных в Стамбуле.