Нюрнбергский дневник - читать онлайн книгу. Автор: Густав Марк Гилберт cтр.№ 114

Cтраница 114

В перерыве заседания Розенберг попросил своего адвоката не задавать ему никаких вопросов. Тот предупредил Розенберга, что впредь он уже не станет утверждать, что геноцид евреев можно каким-либо образом оправдать. Позиция Шираха воспринималась, как позиция человека, искренне, без уверток признавшего свою вину и обвинившего Гитлера в раздувании антисемитизма и геноциде. То, что Ширах, вопреки давлению на него Геринга, все же набрался мужества заявить на суде правду, произвело весьма глубокое впечатление на Фриче и Шпеера.

Я заметил, что упорное нежелание Геринга воспринимать данный процесс всерьез, достойно лишь сожаления. На что Шахт ответил:

— Что тут говорить! На эту толстокожую свинью ничего не действует!

Фриче и Шпеер энергичными кивками подтвердили свое согласие с мнением бывшего банкира.

Франк явно нервничал — осознание того, что кто-то, кроме него самого, претендует на искреннее раскаяние, лишало его покоя, и он поспешил осудить Шираха, считая, что не ему высказываться в подобном тоне о Гитлере. Я сказал ему, что весьма удивлен слышать такое от него — ведь он сам так часто и так откровенно честит Гитлера в наших с ним частных беседах, что я даже невольно задаю себе вопрос, а почему бы ему не заявить об этом у свидетельской стойки. Франк возразил мне, сославшись на то, что это, мол, чисто юридический вопрос, тут же добавив, что, стоя перед судьями, негоже пытаться брать на себя их роль.

Обеденный перерыв. Уже в конце утреннего заседания вопрос адвоката Розенберга способствовал прояснению еще одного, довольно любопытного факта: Ширах так и не прочел «Миф XX столетия» Розенберга. Автор опуса взъярился на своего адвоката за его якобы идиотский вопрос.

Когда обвиняемые направлялись наверх обедать, я опросил их всех на предмет выяснения, знаком ли кто-нибудь с трудом Розенберга «Миф XX столетия». Оказалось, что никто. У большинства название вызывало смех, лишь Штрейхер утверждал, что это, по его мнению, глубокое и серьезное исследование, однако, на его взгляд, слишком «заумное». Я попытался успокоить Розенберга, мол, не все, так не все.

— Я пишу книги, чтобы их читали! Кто тащил за язык этого дурака адвоката задавать такой вопрос? — кипел от ярости Розенберг.

В отсеке, где обедали младшие обвиняемые, все приветствовали признание Шираха, считая его победой над цинизмом Геринга и добрым делом для немецкого народа. Фриче, Функ и Шпеер от всей души поздравляли Шираха.

И сам Ширах явно возрадовался, став объектом всеобщего уважения.

— Ну, как мне кажется, легенде о Гитлере положен конец. Я сказал им, что завещание Гитлера — подлинное, что он тем самым сам признался в своих ужасных преступлениях, что действительно ненавидел всех венцев, что антисемитизм — преступление, а каждый, кто до сих пор не отказался от своих антисемитских убеждений — преступник. Это освободит германскую молодежь от конфликта совести.

Ширах прекрасно сознавал, что этим он обвинил и замешанный на ложной героике цинизм Геринга. Шпеер считал, что Шираху предстоит поставить и последнюю точку — вскрыть и то, что Гитлер стремился уничтожить немецкий народ. И, кроме того, признать, что не сумел сразу разгадать тщеславные замыслы Гитлера.

В отсеке пожилых обвиняемых Папен, Нейрат и Шахт единодушно разделяли позицию Шираха в отношении Гитлера.

— Он был величайшим из злодеев и убийц всех времен! — возмущенно воскликнул Папен. — А, поняв, что конец его не за горами, он заявляет, что неполноценные остатки немецкого народа лишили себя права на существование!

Я спросил у Дёница, не разделяет ли он эти чувства, и тот в ответ принялся торопливо уверять меня:

— Конечно, конечно!

После чего снова погрузился в молчание.

Штрейхер оставил выступление Шираха «без комментариев». Риббентроп усердно закрывался от меня газетой.

Послеобеденное заседание.

В конце судебного заседания Ширах вновь удостоился критики Франка, уже порицавшего его в тот же день с утра пораньше за резкий тон высказываний в адрес Гитлера. По мнению Франка, Ширах сознательно упустил весьма важные вопросы, имеющие самое непосредственное отношение к его, Шираха, вине. Фрик, как всегда, демонстрировал позицию приспособленца:

— Этот донос на самого себя ему все равно не поможет! Обвинитель все равно его доконает!

25–26 мая. Тюрьма. Выходные дни

Камера Шираха. Ширах был удовлетворен впечатлением, которое произвели признание им своей вины и высказавшие в адрес Гитлера обвинения. Он снова решил вернуться к теме своего разрыва с Гитлером, вновь указав на неблагодарность и вероломство Гитлера.

— Вообразите себе! Стоило мне только заикнуться о творимых жестокостях, как меня, стоявшего у создания этой молодежной организации, взяли и отстранили, да так, что я вынужден был опасаться за жизнь моих близких и свою собственную. И он еще советовался с Гиммлером, не отдать ли меня на съедение «народному суду». Вовсю нахваливая «гитлерюгенд», он уже раздумывал, как бы ликвидировать меня, когда во мне уже не будет нужды.