Гребаная история - читать онлайн книгу. Автор: Бернар Миньер cтр.№ 65

Как большинство задних дворов, этот был завален всевозможным хламом, но еще там есть складной садовый столик, скворечники на каждом пне и надстроенная веранда. Когда нам было по двенадцать лет, мы с Чарли ползали под ней, представляя себе, будто мы спелеологи, оказавшиеся в ловушке в марсианском гроте, кишащем плотоядными существами. Чарли корчился, испуская крики: «Агггггххххх!» и «Спасите! На помощь! Они пожирают мои ноги, оххххх!» – беспорядочно двигая ногами во все стороны. Однажды ночью, когда я оставался у них, Чарли пытался убедить меня, стуча по перегородке двухэтажной кровати, низ которой занимал он сам, что в подвале спрятались какие-то злобные существа и что если кто-то из нас будет иметь несчастье забраться ночью под веранду, его никто никогда больше не увидит.

Разумеется, я ни на секунду не поверил, без устали повторяя:

– Чарли, я знаю, что это ты там стучишь.

А он так же неутомимо отвечал:

– Клянусь тебе головой своей матери, Генри, это не я!

Но одно другому не мешало: его истории с глухими ударами по перегородке меня до смерти пугали, и он это знал.

Я подошел к веранде и задней двери под навесом, покрытым битумной черепицей, будучи почти уверен, что дверь открыта. В мертвый сезон, когда туристы разъехались, никто на Гласс-Айленд не закрывает заднюю дверь среди бела дня.

Я долго вытирал подошвы, а затем вошел.

Внутри было тихо, как я и ожидал. Все находились в передней части дома, в магазине. Внезапно я подумал о Нике, и на короткое мгновение желудок у меня скрутило от волнения. Учитывая все, что происходит, Ник сейчас должен быть в офисе шерифа; если же нет и он найдет меня здесь, без сомнения, я заслужу самую роскошную порку в своей жизни.

Небольшой коридор нижнего этажа был заставлен пирамидами ящиков с ревеневым, ванильным и лавандовым лимонадом. Одна дверь выходила налево, в хозяйственную часть дома, другая – направо в кухню. Напротив меня, справа от лестницы, – дверь, за которой коридор, ведущий в магазин. Я поднялся по ступенькам на верхний этаж, в комнаты, на дрожащих ногах, судорожно хватаясь за пропитанные воском перила лестницы. Ступеньки чуть поскрипывали под вытертым ковром. Добравшись до лестничной площадки, я заколебался. Комната родителей Чарли находилась в глубине; первая дверь вела в комнату Чарли, вторая – в комнату Ника. Внезапно я осознал нелепость своей выходки. Что я рассчитывал здесь найти? Какой-то признак того, что хозяйка дома и есть тот самый шантажист? Какую-то небольшую деталь, которая вдруг прольет на все свет, будто в телесериале? Смешно… Я подумал о Наоми. Ее смерть оправдывала любые рискованные поступки. Именно вмешиваясь в частную жизнь обитателей острова, как это уже сделал шантажист, я рано или поздно открою правду. Однако я был убежден, что ничего здесь не добьюсь, разве что разрушу самую прекрасную дружбу своих юных лет. Я уже собрался положить конец этой авантюре, когда увидел дверь комнаты Чарли…

…приоткрытую.

Машинально я приблизился и, сдерживая дыхание, заглянул внутрь.

Там царило необыкновенное спокойствие. За окном шел дождь. Гитара Чарли была прислонена к стене, возле светящейся карты мира, перед которой мы не раз мечтали о том, как поплывем против течения на пироге по Ориноко или Замбези. Его коллекция видеоигр лежала стопкой у кровати, а игровая приставка – на ночном столике. Повсюду понемногу разбросана одежда; гардероб, полный клетчатых рубашек, которые Чарли всегда застегивал до самого верха, открыт нараспашку. Лежбище, из которого ему так трудно было извлекать себя каждое зимнее утро, было расстелено и хранило отпечаток его тела. На стене – постер легендарного концерта «Нирваны» в Рединге, так же как и таблички такого рода: «Здесь проходит чемпионат мира неудачников», «Супергерои – геи: они носят колготки», «Запрещается проводить видеосъемку и мастурбировать» (эта была повешена над вымпелом «Сиэтл Сихокс»), «Диплом зомболога», а на письменном столе – разноцветная лампа в виде ракеты, учебники и включенный компьютер… Я прислушался, но с нижнего этажа не проникал ни один звук, даже голоса покупателей. Единственное, что долетало до моих ушей, – приглушенный шум машин, проезжающих по Мейн-стрит.

Я толкнул дверь и вошел. Снова тихонько скрипнул под ногами пол. Это напоминало оборотня: знакомая невзрачная обстановка, в которой с наступлением ночи явно начинается подозрительная деятельность. Я пересек комнату до самого письменного стола, посмотрел на компьютер. Затем протянул руку и нажал на кнопку сенсорной клавиатуры. Экран засветился. Рисунок рабочего стола – море и острова с косаткой, делающей пируэт над волнами. Иконка электронной почты… я кликнул по ней, и от меня потребовали пароль.

Примерно год назад я был удивлен, попав туда с планшета Чарли. Я сделал это не нарочно, но не смог удержаться от того, чтобы не посмотреть. Я не знал, изменился ли он с тех пор… Я напечатал: «ЗОМБИЛЕНД», – и почта открылась! Не знаю, что я искал… Но мой пульс ускорился от того, что я совершил взлом в личное электронное пространство Чарли. Однако меня ждало разочарование: почта была пуста. Но от этого волосы у меня на затылке не перестали стоять дыбом. Почему он удалил все письма? Я удивился, испытав некий дискомфорт от этой вроде бы незначительной детали… Он боялся, что сюда сунет нос полиция? Похоже, у него еще не было времени удалить свой аккаунт. Чарли действовал второпях, перед тем как отправиться в школу.

По телу пробежала дрожь, неприятное ощущение усилилось.

Что он хотел скрыть – и от кого?

А затем я увидел то, от чего кровь в жилах заледенела, как от ночного сквозняка на кладбище. Внезапно меня чуть не вырвало. Имя, написанное в правом верхнем углу экрана, было не его обычным ником – тем, которым он пользовался на планшете. Впрочем, это даже и не имя. Всего лишь случайный набор знаков:

Снова выходя на Мейн-стрит, я дрожал от ярости и обиды. У меня болела голова, и я направлялся к аптеке, когда витрины уже начали загораться. Весь город утонул в густом тумане, сквозь который проглядывали, причудливо преломляясь, огни, фары машин и уличные фонари, будто система планет и светил в газообразной среде.

Такие зимы на Гласс-Айленд.

Чарли…

О нет, Чарли, только не ты… Ни одно предательство не причинило бы мне больше страданий. Меня предала девушка, которую я любил, а теперь настала очередь моего лучшего друга, моего брата: Чарли… Вот эта мысль была ужасна, отвратительна.

Войдя в сверкающую огнями аптеку, я прошел к прилавку; с моих волос стекала вода, подошвы хлюпали по плиткам пола. Меня обслуживала аптекарша, и я не мог не думать обо всем, что знал про нее. На ней был кашемировый свитер и облегающие джинсы, губы подчеркивала глянцевая помада. Сам ее взгляд словно ласкал, и на мгновение я представил, как бью ее, отвешиваю пощечины, таскаю за волосы и, бросив на пол, заставляю извергнуть наружу все, что ей известно.