Ужас на поле для гольфа - читать онлайн книгу. Автор: Сибери Куинн cтр.№ 6

– Гм, – Пол наморщил лоб. – Не могу сказать точно, потому что в лесу было темно, и я был очень избит, но… думаю, оно было в вечерней одежде. Да, клянусь. Я видел его белую рубашку.

– Ah? – пробормотал де Гранден, – Волосатая тварь, человек, который прыгает вверх и вниз, как сумасшедшая обезьяна или марионетка, и носит вечернюю одежду? Есть о чем подумать, mes amis.

– Я «подумать», – сказал Костелло. – что хууч ^[5] действует на молодежь не так, как на нас, старых ветеранов Первой мировой…

– Доктора Троубриджа разыскивают по телефону, пожалуйста, – обращение горничной прервало его тяжелую иронию. – Если желаете, можете взять трубку здесь, господин. Она связана с главной линией.

– Это миссис Комсток, доктор, – сообщил мне голос. – Ваш повар сказала, что вы у миссис Мейтленд. Можете ли вы прийти ко мне домой, когда освободитесь? Мистер Мэнли, жених моей дочери, был ранен прошлой ночью.

– Ранен прошлой ночью? – повторил я.

– Да, в загородном клубе.

– Хорошо, я скоро буду, – пообещал я и протянул руку профессору де Грандену.

– Простите, мне нужно бежать, – извинился я, – вчера вечером в клубе пострадал еще один человек.

– Pardieu! – его круглые глазки уставились на меня. – Этот клуб – самое нездоровое место, n’est-ce-pas? Могу ли я сопровождать вас? Этот другой человек может рассказать нам что-то, что мы должны знать.

Рана молодого Мэнли оказалась огнестрельной, нанесенной из оружия малого калибра, на левом плече. Он держался очень сдержанно, и ни де Гранден, ни я не были слишком настойчивыми, поскольку миссис Комсток нависала над кроватью больного с нашего прихода до завершения осмотра.

– Nom d’un petit porc! – пробормотал маленький француз, когда мы покинули резиденцию Комстоков. – Он неразговорчивый. Вот-вот заговорит – и ничего! Я несу чушь. Пойдемте в морг, cher collègue. Вы отвезете меня туда в своем автомобиле и расскажете, что увидите. Зачастую вы, джентльмены общей практики, видите то, что не могут увидеть специалисты, потому что мы зашорены в нашей специальности, n’est-ce-pas?

В холодном, тусклом свете городского морга мы рассматривали останки бедной маленькой Сары Хамфрис. Как и говорилось в газете, ее тело было изувечено множеством ран на руках и плечах, достаточно глубоких. В некоторых местах виднелась кость, – там, где кожа и мышцы были основательно разодраны. На шее виднелось пять различных ярких пятен: одно размером около трех дюймов, квадратное по форме; остальные четыре, проходящие друг за другом вокруг шеи, завершались глубокими рубцами, словно когти хищного зверя погрузилась в плоть. Но самым ужасным в этом страшном зрелище было лицо бедной девушки. Многократные удары исказили ее некогда прекрасные черты, а фрагменты песка и мелкого гравия, все еще остававшиеся на коже, рассказывали, что ее лицо, должно быть, было вдавлено в землю с потрясающей силой. Никогда, со времен моей практики больничного интерна, я не встречал такого количества травм на одном теле.

– И что вы видите, друг мой? – спросил француз низким хриплым шепотом. – Вы смотрите, вы размышляете. Что же вы думаете?

– Это ужасно, – начал было я, но он нетерпеливо прервал меня.

– Конечно. Не следует искать красоту в морге. Я спрашиваю про то, что вы видите, а не про ваши эстетические впечатления. Parbleu!

– Если вы хотите знать, что меня больше всего интересует, – отвечал я, – так это раны на плечах и руках. Я почти уверен, они точно такие же, что были нанесены и Полу Мейтленду прошлой ночью.

– Вот как? – его маленькие голубые глаза плясали от волнения, его кошачьи усы шевелились больше, чем когда-либо. – Клянусь голубым человечком! Мы начинаем продвигаться вперед. Теперь, – он тронул синеватые пятна на горле мертвой девушки кончиком изящного отполированного пальца, – эти отметины вам что-нибудь говорят?

Я покачал головой.

– Возможно, синяки от какой-то гарроты ^[6], – рискнул заметить я. – Они слишком длинны и толсты для отпечатков пальцев. Кроме того, нет синяка от большого пальца.

– Ха-ха! – его смех был безрадостным, как у актера старой школы. – Нет отметины, вы сказали? Мой дорогой сэр, если бы была отметина большого пальца, я должен был бы отправиться в море. Эти знаки являются приметами достоверности истории молодого мсье Метленда. Когда вы были последний раз в le jardin des plantes, – как вы его называете? – в зоологическом саду?

– Зоо? – эхом отозвался я.

– Précisément, зоо, как вы его называете. Вы никогда не замечали, как четверорукие берут вещи? Поверьте, cher collègue, не будет большим преувеличением сказать, что большой палец – это разница между человеком и большинством обезьян. Человек и шимпанзе захватывают предметы пальцами, используя большой палец в качестве опоры. Горилла, орангутанг, гиббон – все глупцы, они не знают, как использовать свои большие пальцы. Теперь посмотрим, – он указал на синяки на шее мертвой девушки. – Эта большая квадратная отметина – знак основания кисти, эти круговые линии – пальцы, и эти раны – отпечатки когтей. Клянусь старым и злющим котом! То, что рассказывал юный Мейтленд – правда. Это была обезьяна, с ней он повстречался в лесу. Обезьяна в вечерней одежде! Что вы об этом думаете?

– Бог знает, – беспомощно ответил я.

– Конечно, – торжественно кивнул он. – Le bon Dieu точно знает, но я, уверен, что тоже узнаю.

Он резко отвернулся от мертвой девушки и осторожно подвинул меня к двери локтем.

– Хватит, хватит, – заявил он. – Вам предстоит еще помогать больному. У меня также есть работа. Если вы отвезете меня в полицейский участок, я буду вам признателен. И, если неудобство не слишком велико, могу ли я остановиться у вас дома, пока работаю над этим делом? Вы согласны? Хорошо. До вечера, au revoir.

Вскоре после восьми часов вечера он пришел ко мне, нагруженный таким количеством пакетов, что можно было заказать грузовик.

– Ну и ну, профессор! – воскликнул я, когда он положил свои свертки на удобное кресло, ухмыльнулся, и подправил вощеные стрелки усов, взметнувшихся вверх, словно миниатюрные рожки. – Вы скупили весь город?

– Почти, – ответил он, упав в кресло, и зажег ужасно вонючую французскую сигаретку. – Я долго говорил с бакалейщиком, аптекарем, хозяином гаража и табачником, и в каждом месте делал покупки. Я сейчас новый житель вашего столь очаровательного города Харрисонвилля, который хочет узнать своих соседей и свой новый дом. Я разговаривал, как болтливая старуха, я изжевал много словесной мякины, но, grâce à Dieu, из нее я состряпал хорошую еду!

Он взглянул на меня с любопытством кошки и спросил: