Тайны Французской революции - читать онлайн книгу. Автор: Эжен Шаветт cтр.№ 79

Шарль повиновался и отвел лошадь за дом, где его ждал Генюк, придерживая ворота во двор.

– Завози свою телегу во двор, – скомандовал крестьянин, поспешно затворяя дверь.

Когда повозка остановилась, Генюк подошел к молодому человеку и, обнимая его, сказал: – Теперь за кружкой сидра поговорим, и ты дашь мне нужный совет.

– Постой-ка, сначала помогу вылезти своей попутчице.

– А! Так ты не один? – спросил испуганный шуан.

– О! Ты можешь говорить при этой девушке, она на нашей стороне.

Елена сошла.

– Теперь, Генюк, подавай есть, пить и хорошего огонька, это самое главное! А после подумаем о совете! – воскликнул Шарль.

Крестьянин бросил в камин связку тонкого хвороста, который тотчас же вспыхнул, потом поставил на стол горшок сидра, большой круглый хлеб, кусок сала и толстый круг сыра.

– Постарайтесь есть при каминном огне, – сказал он. – Не следует привлекать внимания синих, шатающихся по полям.

– У тебя есть причина бояться их?

– Именно!

– Ты, верно, пустил к себе какого-нибудь беглого или раненого вандейца?

– Да, но я упрятал молодца в тайное местечко, так что синие, уже обыскивавшие мой дом, не могли ничего найти. Впрочем, не он меня беспокоит… а другой.

– Какой «другой»?

Генюк почесал за ухом.

– А! Вот чего не могу наверняка сказать, – отвечал он. – Синие болтают, что они избегали всю страну, отыскивая отъявленного разбойника, на которого им указали из столицы. Вышел самый строгий приказ изловить его и как можно скорее доставить с большим отрядом в Париж. Судя по указаниям полиции, он направился в наши края.

– Вероятно, это какая-нибудь замечательная жертва, которую революционный трибунал хочет поймать, – заметила мадемуазель Валеран.

Крестьянин сжал губы.

– Пф! – произнес он. – Как послушаешь двух полицейских агентов, посланных Фукье-Тенвилем, так подумаешь, что это отъявленный негодяй, способный на все, презренный отщепенец… ну и так далее, и все прочее.

– Ба! – сказал Шарль. – Они обо всех поют одну сказку, когда хотят кого-нибудь послать на гильотину.

– А к тому же, – прибавила Елена, – ведь ваш беглец не тот, кого ищут? Ему можно помочь скрыться, достав какой-нибудь костюм.

– Но прежде допросив его, – заметил проводник.

Генюк засмеялся.

– Вы предлагаете именно две неисполнимые вещи. Пусть на него напялят какой угодно наряд – даже слепой узнает его. Что до допроса, то и тут нечего толковать: он не понимает нашего говора.

– Приведи его, мадмуазель и я знаем французский, – ответил проводник шуану, понимавшему только одно свое родное бретонское наречие.

– О! – ответил крестьянин. – За ним недалеко ходить. Он подошел к скамье, на которой лежал человек, не замеченный путешественниками в этом полумраке.

Чувствуя, что его трясут, лежавший поднялся.

– О! Да, – сказал Шарль, – с таким ростом трудно переодеваться.

Человек был настоящим великаном.

– Тебя хотят спасти, но скажи прежде правду. Кто ты таков? – спросил проводник по-французски.

Незнакомец быстро осмотрел их и, вероятно, успокоившись, вскричал взволнованным голосом: – Я возвратившийся эмигрант, за которым гонятся, чтобы послать на эшафот. Я пробирался в Вандею, чтобы сражаться за своего короля.

– Как тебя зовут?

Гигант гордо выпрямился и произнес:

– Я граф Барассен.

Введенный в заблуждение костюмом Елены, бесстыдный великан, которого, вероятно, читатели уже узнали, вообразил, что видит перед собой простых бретонских поселян, неспособных отличить, как резко его ухватки противоречили присвоенному им графскому титулу.

Он даже не заметил легкой улыбки, скользнувшей по губам Шарля, когда тот переспросил: – А! Так вы граф Барассен?

– Как и мои благородные предки.

– И вы из Парижа?

– Прямо из Парижа, с проклятой полицией на хвосте с самого моего бегства из Консьержери.

– Говорят, что эта тюрьма переполнена благороднейшими жертвами? – спросила Елена.

– Да, но они там не соскучатся. Самым важным головам – первые услуги, – ухмыльнулся Барассен, по-прежнему не догадываясь, кто перед ним, и потому не обращая внимания на тривиальный тон своих слов.

– Так они не обращают внимания ни на возраст, ни на пол?

– А! ха, ха, пол! – отвечал верзила. – Об этих пустяках они не задумаются. Два месяца тому назад казнили королеву, а при моем бегстве, три недели тому назад, отрубили голову и Дюбарри.

Он захохотал, прибавив:

– А! Эта милая графиня не так охотно кувыркнулась, как королева.

– Мария-Антуанетта умерла героиней, не так ли? – спросила с живым интересом Елена.

– Штука в том, что она чертовски спокойно приняла приговор. Она была великолепна в свои последние часы в Консьержери.

Все это время Шарль пристально всматриваясь в рассказчика. Услышав его слова о последних минутах королевы в тюрьме, он насмешливо спросил: – Если вы сами были заключенным, как же вы могли видеть королеву?

Барассена обидел недоверчивый тон и, желая прежде всего произвести впечатление на своих слушателей, необдуманно возразил: – Да потому что мне было поручено выметать ее тюрьму.

– Как? вам? Сиятельному графу Барассену! – вскричал язвительный проводник.

Гигант прикусил губу от досады, видя, что слишком далеко зашел в своих излияниях, и, желая исправить промах, ответил голосом, которому тщетно силился придать достоинство: – При королеве и несчастной женщине никакая должность не унизительна.

– Это правда! – заметила мадемуазель Валеран, глубоко тронутая трагической участью Марии-Антуанетты и потому не замечавшая странных замашек в разговоре мнимого графа.

– И притом, – продолжал Барассен, – если я и принял эту скромную обязанность, то потому что она помогла бы мне бежать. Я скрыл от тюремщиков знаменитое имя своих предков. Принимая меня за бедняка, они взваливали на меня тяжелую работу, которая им надоела, а я все исполнял, чтоб обрести их доверие. Поэтому они дозволяли мне свободно расхаживать по всей тюрьме и допускали в свой кружок во время сходок. Там я слышал о последних часах королевы от Розалии и Ларивьера.

– А? Расскажите об этом подробнее! – живо попросил Шарль, притворяясь убежденным.

«Ага! Вот я выкрутился», – весело подумал Барассен.

– Кто такие эти Розалия и Ларивьер, которые, как следует из ваших слов, находились при королеве? – допрашивала Елена, желая узнать о последних минутах жизни Марии-Антуанетты, к которой невольно чувствовала симпатию.