Дуэль нейрохирургов. Как открывали тайны мозга, и почему смерть одного короля смогла перевернуть науку - читать онлайн книгу. Автор: Сэм Кин cтр.№ 58

Иногда его видения раскрывали ответы на научные загадки, например о том, как тела, пожираемые червями, тем не менее будут воскрешены в Судный день. Другие трансы были более обыденными, например тот раз, когда он завтракал с ангелами и обнаружил, что они ненавидят сливочное масло. В другой раз Бог отпустил дурную шутку и превратил волосы Сведенборга в змеиное гнездо, как у горгоны Медузы. По сравнению с фантасмагорическими видениями скромные научные радости не имели никаких шансов, и с 1744 года он посвятил свою жизнь летописи этих откровений.

Сведенборг умер в 1772 году, и история вынесла двоякий вердикт о его наследии. Дневники его эклектичных видений зачаровывали таких людей, как Кольридж, Блейк, Гёте и Йейтс. С другой стороны, Кант называл Сведенборга «верховным вождем всех фанатиков». Многие другие наблюдатели тоже пребывали в замешательстве. Что могло превратить одаренного и сдержанного джентльмена в человека, которого Джон Уэсли назвал «одним из самых оригинальных, ярких и эксцентричных безумцев, когда-либо бравшихся за перо»? Ответом может быть эпилепсия.

На базовом уровне эпилепсия подразумевает срабатывание нейронов, когда они не должны этого делать, и провоцирование бури электрической активности внутри мозга.

Нейроны могут срабатывать неправильным образом по многим причинам. Некоторые нейроны образуются с деформированными мембранными каналами и не могут регулировать входящий и выходящий поток ионов. В других случаях, когда поврежденными оказываются аксоны, нейроны начинают спонтанно разряжаться, как изношенные электрические провода.

Иногда эти нарушения ограничиваются на местном уровне, и только одна зона мозга испытывает так называемый частичный припадок. Но иногда припадок устраивает короткое замыкание во всем мозге и приводит к обширной или временной эпилепсии. Обширные эпилептические припадки (сейчас их называют тонико-клоническими судорогами) начинаются с одеревенения мышц и заканчиваются типичными корчами с пеной у рта; именно это мы представляем, когда думаем об эпилепсии. Временные припадки обходятся без судорог, но обычно вызывают «абсанс» – кратковременную остановку сознания, когда жертва застывает с отсутствующим видом. (Ида, жена Уильяма Маккинли, страдала от временных припадков. Во время званых обедов Маккинли иногда просто накрывал ее лицо салфеткой и поднимал шум в течение нескольких минут, чтобы отвлечь внимание на себя.)

Триггеры эпилептических припадков бывают сугубо специфическими: неприятный запах, мигающие огни, кости для игры в маджонг, кубик Рубика, духовые инструменты, паразитические черви. Хотя припадки могут поставить в неловкое положение, но не всегда ухудшают качество жизни человека, а в редких случаях люди даже получают пользу от этого. Некоторые жертвы, впервые испытавшие припадок, могут внезапно обнаружить, что они стали гораздо лучше рисовать или ценить стихи. Другие (но пока что только женщины – извините, ребята) испытывают оргазм во время припадков. Помимо специфических триггеров, припадки чаще всего происходят во время стресса или психологического смятения. Вероятно, лучшим примером в этом отношении является Федор Достоевский.

Биографы расходятся во мнениях относительно того, испытывал ли Достоевский припадки в молодости, но сам он говорил, что эпилепсия проявилась только после того, как его едва не казнили в Сибири.

Достоевского с несколькими другими радикалами арестовали в апреле 1849 года по обвинению в заговоре с целью свержения царя Николая I. В декабре солдаты вывели заключенных на заснеженную площадь с тремя виселицами. До этого момента товарищи по несчастью считали, что их на какое-то время отправят на каменоломню. Потом прибыл священник вместе с расстрельной командой, и помощники раздали заключенным белые робы, чтобы они переоделись в погребальные саваны. Достоевский впал в отчаяние, особенно когда друг указал ему на телегу, нагруженную ящиками, похожими на гробы.

Тем временем солдаты подвели зачинщиков к столбам и надели им на головы белые колпаки. Солдаты подняли ружья. Минута прошла в мучительном ожидании; потом ружья вдруг опустились и прибыл конный вестовой с указом о помиловании. На самом деле Николай подстроил эту сцену, чтобы задать урок смутьянам, но стресс выбил почву из-под ног у Достоевского. После того как он провел несколько месяцев на каторге (царь не собирался так легко отпускать их), грубость охранников и суровая погода добили его, и он испытал первый обширный припадок с криками, судорогами и пеной у рта.

Этот первый припадок понизил некий порог в мозге у Достоевского, и после этого разные стрессы, как духовные, так и физические, могли свалить его. Припадок мог вызвать глоток шампанского, ночь бессонной работы или проигрыш в рулетку. Даже простая беседа могла послужить детонатором.

Однажды во время философской дискуссии с другом в 1863 году Достоевский стал расхаживать взад-вперед, размахивать руками и неистовствовать по поводу какого-то замечания. Внезапно он зашатался. Его лицо исказилось, зрачки расширились, а когда он открыл рот, то издал стон; его грудные мышцы сократились и вытолкнули воздух наружу. Сходный инцидент произошел несколько лет спустя, когда он рухнул на диван в гостиной родителей своей жены и начал завывать. Сны тоже бывали причиной припадков, после которых он обычно мочился в постель.

Достоевский сравнивал припадки с демонической одержимостью и часто запечатлевал их в своих сочинениях, где персонажи-эпилептики встречаются в «Братьях Карамазовых», «Преступлении и наказании» и «Идиоте».

Достоевский почти несомненно страдал эпилепсией височных долей. Не все, кто страдает эпилепсией височных долей, испытывают судороги с пеной у рта, но многие из них ощущают определенную ауру. Это могут быть видения, звуки, запахи или щекочущие ощущения, предваряющие припадок, – предвестники худших вещей. Такое случается с большинством эпилептиков, и страдающие временной эпилепсией находят эти ощущения неприятными; некоторые несчастные ощущают запах горящих фекалий или муравьев, ползающих под кожей.

Но по какой-то причине – возможно, потому что соседние лимбические структуры тоже испытывают возбуждение, – ауры, возникающие в височных долях, кажутся более эмоционально насыщенными и часто окрашенными в сверхъестественные тона. Некоторые жертвы даже ощущали объединение своей души с божественной сущностью. Не удивительно, что врачи называли эпилепсию «священной болезнью».

Что касается Достоевского, его припадкам предшествовала редкая «экстатическая аура», при которой он испытывал почти болезненное блаженство. Как он рассказывал другу, «такая радость немыслима в обычной жизни… полная гармония с собой и со всем миром». После этого он чувствовал себя разбитым: больным, подавленным, терзаемым мыслями о зле и чувстве вины (знакомые мотивы в его прозе). Но Достоевский настаивал, что пережитые тяготы заслуживают этого: «За несколько секунд такого блаженства я бы отдал десять лет своей жизни и даже всю свою жизнь».