Армагеддон. 1453 - читать онлайн книгу. Автор: Крис Хамфрис cтр.№ 11

– Кто там? – послышался голос с подчеркнутым итальянским выговором.

Хамза узнал голос.

– Друг, – негромко ответил он на родном языке, – ищущий убежища.

Феон напрягся. Это был тот человек, на встречу с которым он собирался идти. Планы изменились – или же турок решил добиться какого-то преимущества этим сюрпризом, ведь турки хитры, как змеи. Этого человека нельзя оставлять на улице.

– Секунду, – крикнул он, потом обернулся и прошипел: – София! Прибери эту комнату. Скорее!

Пока жена выливала остатки тушеной требухи в одну миску, сметая туда же финиковые косточки и крошки хлеба, Феон накинул поверх туники вышитую верхнюю рубаху, потом открыл сундук и засунул в него копию подписанного договора с Генуей со своими заметками на полях. Он сам толком не знал, зачем это делает. Скорее всего его гость уже знает большинство подробностей.

Немногое, чем они располагали, было быстро убрано. Комната выглядела тем, чем и была: дешевое жилище посланника, чья страна не может позволить себе ничего лучшего. Поэтому Феон и обрадовался встрече в таверне. По крайней мере его одежда, о которой заботилась София, выглядела безупречно. «Иди», – сказал он, и жена ушла в спальню, закрыв за собой дверь. Феон перевел дух и стал спускаться по лестнице.

Засовы были сняты, дверь открыта.

– Мир тебе, друг, – сказал Хамза, вежливо касаясь лба, губ и сердца.

– И тебе, друг. Твой приход – честь для моего дома. Желаешь ли ты войти и отдохнуть?

– Желаю и благодарю тебя.

Хамза поклонился и переступил порог. Абдул-Матин присел у входа на корточки, завернувшись в плащ.

Довольный Хамза поднимался за хозяином по лестнице. На нейтральной территории таверны они могли бы поспорить за язык. Но здесь Феон, как хозяин, обязан говорить на языке гостя.

У входа в комнату лежал тканый коврик.

– Вот тапочки для тебя, – указал Феон.

– Спасибо. У меня есть свои.

Хамза залез в сумку, вытащил пару тапочек из овчины, с трудом стянул тяжелые сапоги.

– Никогда к ним не привыкну, – сказал он, ставя сапоги у двери. – Итальянцы не понимают, что такое хорошая обувь. В отличие от нас.

– Нас?

– Мы с Востока.

Феон задумался. Предложенное родство было совсем маленькой уступкой.

– Не понимают. Но им нужны толстые сапоги, чтобы пинать жен и месить грязь в сточных канавах, которые они зовут улицами.

Хамза рассмеялся:

– Верно.

Он вошел в комнату, огляделся с непроницаемым лицом.

– Я прошу прощения за внезапный визит. Но эти грязные улицы заполнены нынче молодыми людьми, которые ищут, где бы поозорничать. И начинают свои поиски в тавернах. Человек с моим оттенком… – он коснулся лица, – станет для них вызовом. – Обернулся к Феону, все еще стоящему у двери. – Вы не слышали, что они празднуют?

– День рождения какого-то святого? Или пары сразу? У них здесь святых больше, чем дней в году.

Хамза легонько постучал пальцем по голове:

– Ах, друг мой, я думаю, вы знаете. Потому что именно вас, думаю я, следует называть… устроителем праздника.

– Устроителем?

– Его причиной. Соглашение, которое вы заключили с дожем и Советом.

Выражение лица Феона не изменилось, и Хамза продолжил:

– Силы, которые отправятся на защиту вашего города.

– А. Так вот что они празднуют…

– Именно. – Новый… крестовый поход против турок. – Хамза приложил ладонь к груди.

– Вряд ли крестовый поход. Я слышал, что сама Генуя ничего не делает. Но это не может помешать некоторым… обеспокоенным гражданам оказать помощь от имени христианского мира. Несколько тысяч человек, не больше.

– О, здесь наши отчеты расходятся. Я слышал о нескольких сотнях. И хотя никто об этом не трубит, всем им заплачено генуэзским золотом. – Хамза кивнул. – Тем не менее вы преуспели в своем посольстве, не так ли? Пусть даже воинов немного. Хотя я был тут же, пытался убедить дожа не отправлять никого…

Он вздохнул… и Феон подавил улыбку. Хамза еще толком не вошел в комнату, а шла уже третья схватка их поединка.

– Прошу, – сказал он, указывая на два стула у очага, в котором пылали дрова, – согрейтесь.

Турок направился к очагу, и Феон добавил:

– В тавернах может быть опасно, но там я по крайней мере мог бы предложить вам вина.

Хамза протянул руки к пламени.

– Я не пью вино.

– Правоверный? – заметил Феон, подходя ближе. – Однако не все ваши единоверцы настолько… правильны. Разве ваш недавний султан, да будет с ним мир, не любил квинтэссенцию винограда?

Глаза Хамзы округлились. Он кое-что знает об этом греке, но что тот знает о нем самом? Ибо покойным султаном был Мурад Великий. Превосходный воин, дипломат, правитель, поэт. Хамза был его виночерпием, его наперсником… его любовником. Мурад подобрал привлекательного сына дубильщика из Лаза, выучил его, тренировал, любил. Создал его. Хамза любил его в ответ – даже за слабость, которая его погубила. И теперь Хамзу удерживала от вина далеко не только вера.

– Да, любил. Пусть Аллах, милостивый и милосердный, дарует ему покой, – сказал он.

– А его сын? Ваш новый правитель? Разделяет ли он отцовские… пристрастия?

Хамза взглянул на грека. Ему не понравилось ударение, сделанное на «пристрастиях».

– Мехмед тоже правоверный. Но у него страсть к другому.

– К чему же?

– К завоеваниям, – негромко ответил Хамза.

«Интересно, – подумал Феон. – Тут есть некая слабина. Возможно, позже стоит испытать ее еще раз». Турок отвернулся, подсел чуть ближе к огню, и византиец впервые смог хорошо разглядеть его лицо. Не такая уж темная кожа. Хамза обязан своим «оттенком» скорее солнцу, чем племени. Борода почти русая. И светло-голубые глаза.

– Что ж, – произнес Феон, – возможно, нам следует подробнее поговорить об этом. Но сначала, – опередил он ответ турка, – могу я вам что-нибудь предложить? Финики и сыр? Вода? У торговца водой на этой улице необычайно чистые руки.

– Благодарю вас, воды.

Феон шагнул в сторону спальни за водой, но остановился. В этом турке кое-что обнаружилось. Интересно исследовать его глубже.

– София, – позвал он, – выйди и познакомься с нашим гостем. И принеси воды.

Хамза удивился, хотя ничем этого не выдал. Он не знал, что Феон держит здесь женщину. Странно, что грек собирается выставить перед таким гостем какую-то шлюху. «Но греки вообще странные. И скользкие, как угри, которых я ловил в каналах Лаза», – напомнил он себе. Это было заметно с первых слов.