Дань кровью - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Юнак cтр.№ 82

Сердце у нее защемило. Оно отказывалось понимать увиденное. Сомнения не было. Тот, кто сидел верхом на коне, был ее второй сын. Ее Иван. Но и тот, кого вез Иван, тоже был ее сыном. Ее Джюрой. И бедная женщина не знала, что ей делать: оплакивать старшего или радоваться появлению младшего. Остановившись посреди дороги, она зарыдала. И в рыдании этом было все: и горе утраты, и радость находки, и проклятие смерти, и благодарение жизни. Саид остановил коня, спешился. Подошел к Милице. Стоял, раздумывая, не решаясь к ней обратиться. Наконец не выдержал:

— Чего ты плачешь, женщина?

Милица зарыдала еще громче и бросилась Саиду на шею, совсем обессилев.

— Сынок мой… Иван мой родной… Я уже думала, никогда тебя не увижу.

Комок подступил к горлу Саида, и он почувствовал, что задыхается. Рядом с ним стояла его мать. Постаревшая и поседевшая, но его родная мать. Он робко и осторожно обнял ее за плечи, прижал к себе, погладил по спине. А она, немного придя в себя, легко отстранилась от Ивана и подошла к Джюре. Тяжелое, начавшее уже разлагаться тело мертвого сына с разрубленным плечом она прижала к себе с такою страстью, словно хотела вдохнуть в него новую жизнь. Саид, сам не понимая, что он делает, подошел к матери и встал перед ней на колени.

— Прости меня… мама. — Слово это так давно не произносили его уста, что он боялся, что скажет его как-то не так. — Это я… убил брата… Кто-то из нас должен был погибнуть… Шло сражение…

Милица, казалось, пропустила эти слова мимо ушей. Их можно было и не произносить. Она своим материнским чутьем поняла это сразу. Но сейчас, в этот момент, ее так же сильно радовало появление совсем уж было потерянного сына, как убивала потеря ее первого помощника, бывшего почти всегда при ней. Бедное материнское сердце! Выдержит ли оно все это?

— Что же мы стоим на дороге. Пойдем-ка домой, сынок.

Она взяла сына за руку, как когда-то в детстве, и повела в село. Конь, за эти дни привыкший к новому хозяину, послушно пошел следом.

Джюру торжественно похоронили всем селом — Саид правдиво рассказал о его геройстве. Могилу ему вырыли рядом с могилой отца и сестры Славкицы. Первую горсть земли бросил на гроб брата Саид. В тот день Милица строго-настрого наказала соседям не тревожить ее и Ивана. Она хотела наговориться с ним в одиночестве, без посторонних. Саид переоделся. Сбросил и сжег опротивевшую янычарскую одежду. В одежде Джюры он чувствовал себя хоть и непривычно, но спокойнее и уверенней. Он сидел на глиняном полу у ног одевшейся в черное матери и слушал ее рассказ, рассказ о семье, которая для него снова должна стать родной. Голос матери был тихий и иногда прерывался всхлипами по старшему сыну, особенно когда она говорила о нем.

— Мы думали, тебя уж и в живых нет, сынок. Ведь в том году, после Марицкой битвы, погиб и твой отец, Златан, и твоя младшая сестра, Златка. Впрочем, ты, наверное, все это видел. Когда мы с Джюрой вернулись, все село сгорело, и только трехлетняя Славкица чудом осталась жива. Потом родился у меня еще один мальчик. Но горе мое было так велико (ведь я потеряла сразу двоих детей и мужа), что я много и часто рыдала, пока не сорвала голос. Вот Бог и наказал моего последненького. Урош родился немым. Вот так мы и жили, дружно, в труде и заботах потихоньку забывая о горе, пока полтора года назад не произошло новое несчастье — утонула Славкица. Едва пережили мы и это горе, вот, оказывается, погиб теперь и Джюра. Ты знаешь, Иван, он очень хороший был, честный и сильный. — Мать всхлипнула. — Последние два года он служил у господина Стефана Мусича, так тот не мог им нарадоваться…

— A y Джюры была семья?

— Не успел еще завести. Хотя на примете и держал одну красавицу. — Милица заплакала, уткнувшись в плечо сына.

— А где же Урош, мама? — Саид решил наконец покончить с терзающим его и мать разговором о Джюре.

— В горах он. Коней на выпас погнал. Я уже послала за ним соседских мальчишек. Скоро будет. — Милица краем платка утерла слезы и взглянула на сына. — А ты-то как, миленький? Поди намаялся на чужбине? О себе-то матери расскажи.

Не получался у Саида рассказ о себе. Так, отдельными, отрывочными фразами говорил он о своем прошлом, но мать, истосковавшаяся по сыну, пока удовлетворилась и этим.

Сумерки покрыли дом. Милица зажгла свечи. Один из подсвечников поставила рядом с сыном. Саид устал. Глаза его закрывались сами собой, сказывалось многодневное напряжение и последние потрясения. Заметив состояние сына, Милица встала, начала готовить постель. В это время прибежал запыхавшийся, раскрасневшийся от бега Урош. Подобно маленькому урагану ворвался он в дом, стремясь побыстрее увидеть брата, о котором он столько знал по рассказам матери и Джюры. К тому же ему передали, что брат был в одежде янычара и что он привез с собой мертвого Джюру, убитого на войне. Увидев Уроша, мать выпрямилась и, обняв его светлую вихрастую головку, кивнула в сторону сидящего Саида.

— Вот, Урош, это твой брат Иван. Люби и почитай его так же, как любил и почитал Джюру. Он ведь теперь в нашей семье старший.

Саид встал и с любопытством осматривал своего тринадцатилетнего брата, о существовании которого он узнал только сегодня. Мальчишка было рванулся вперед, желая обнять родного брата, но, засмущавшись, остановился. Он не мог вот так сразу броситься в объятия пока еще чужого человека. Так, с расстояния в несколько шагов, Урош и изучал Саида. И тут он поймал себя на мысли, что где-то он его уже видел. Но не ошибается ли он? Да нет, точно — эти большие рыжие усы, эту коричневую горошину над правой бровью, эти большие сильные руки он действительно где-то уже видел. Но где?

— Прости, брат, устал я очень. Прошлую ночь мало спал, а предыдущую неделю и вовсе на ногах провел. Вот завтра встану и познакомимся как следует. Хорошо?

Саид подошел к Урошу, запустил большую ладонь в белокурые мальчишеские вихры и заглянул в его карие глаза. Урош согласно кивнул. Едва лишь Саид коснулся постели, как тут же забылся тяжелым, но безмятежным сном. Но Урошу не давало покоя лицо Саида. Где-то он уже видел его. Милица поняла это по-своему.

— Я тоже насмотреться на него не могу, — обняла она Уроша за плечи. — Радость-то какая, сынок. Иван наш вернулся. Ничего, привыкнем.

Но Урош не слышал шепота матери. Он думал о своем. «Ах, мама, матушка! Ну зачем было угодно Богу, чтобы я родился немым? Почему ты не чувствуешь мою тревогу?»

Милица отправила Уроша спать, а сама все еще хлопотала по хозяйству. Долго еще ворочался Урош с боку на бок, а когда наконец забылся, увидел он сестру свою, Славкицу. В последние месяцы своей жизни стала она себя вести как-то странно. Тут к ней несколько раз приходили свататься (и, нужно сказать, женихи были знатные), а она им вместо ответа вручала пустые тыквы. И весело-весело смеялась при этом. Когда же посрамленные сваты покидали дом, она начинала радостно кружиться, а потом убегала. Убегала куда-то далеко и возвращалась глубокой ночью. Милица совсем измаялась с ней. Она хотела поскорее выдать дочь замуж, но никто больше не покушался на Славкицу, не желая быть осмеянным. Более того, один из опозоренных женихов пустил слух, что она не в себе, что у нее не совсем в порядке голова. Но Славкицу это совсем не волновало. Она была все такой же веселой и беззаботно-беспечной и все так же возвращалась домой по ночам. До тех пор, пока один из бывших ее женихов не выследил и не прижал у плетня своего дома. Большего он, однако, сделать не успел, так как Славкица изловчившись, укусила его за ухо. Да так сильно, что оно враз набухло от крови. Жених заорал не своим голосом, взбудоражив при этом не только собак, но и односельчан, повыскакивавших из домов в страхе, что опять в село ворвались турки. Славкица убежала, а жених тут же помчался к бабке Радославе, чтобы та приложила к ране обезболивающие травы. А на следующий день по селу поползли слухи, что Славкица брюхатая. Слухи эти дошли и до Милицы. Она схватила Славкицу за руку, втащила ее в дом, закрыла на запоры дверь, сорвала с нее платье и ощупала живот. Славкица на самом деле носила в утробе дитя. Обескураженная своим открытием, мать разрыдалась. Славкица оделась и убежала. Она не желала даже матери рассказывать о своем позоре и несчастье. Урош, который украдкой подглядывал в окно, побежал за сестрой. Прибежав к берегу реки, она остановилась. Урош подошел к ней. Славкица повернулась к нему. Взяла его за плечи и заглянула в его глаза.