Залив Голуэй - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Пэт Келли cтр.№ 56

— Взятки? Но чем? — удивилась я. — Что еще могло остаться у людей?

— Выпивка, бутылка poitín. Учреждены даже комитеты по оказанию помощи населению — из местных более-менее здравомыслящих людей. Но я слышала, что некоторые лендлорды из этих комитетов вносят в списки только своих арендаторов, чтобы эти заработанные ими шесть пенсов в день шли на погашение их ренты.

— Шесть пенсов в день? — ахнула я. — И это все, что они там платят?

— Это только в том случае, если работы вообще начнутся, — ответила мать Коламба. — Сколько времени тратится попусту на заполнение всяких бумажек! Видели бы вы почту, которую мы получаем от разных чиновников, — по два-три письма каждый день только от одного человека по имени Рут. От нас требуют отчета по каждому фартингу, требуют подтверждений, что мы выполняем все их правила. Этот Рут контролирует даже те деньги, которые мы собираем самостоятельно, пожертвования, поступающие из Америки. Мы хотели закупить семена и раздать их фермерам, чтобы те посеяли их. Но правительство не разрешило: нам сказали, что этим мы подрываем бизнес торговцев семенами, вмешиваемся в дела рынка. Просто смешно. — Она покачала головой. — Но мы не должны растрачивать себя на злость. Мы должны молиться. И оставаться здравомыслящими. Это наш единственный шанс.

На четыре шиллинга, полученные от матери Коламбы, мы купили почти сорок фунтов муки по два фартинга за фунт, заплатив еще пять процентов перекупщику — его заработок.

— Лучше покупать сейчас, миссис, — сказал он нам. — Потому что, когда начнется строительство дорог и у людей появятся хоть какие-то деньги, цены сразу поднимутся.

— Но это же несправедливо, — сказала я.

— А нам разрешается получать приличную прибыль. Таков закон, миссис, — ответил нам этот маленький мошенник.

Он дал нам два мешка, и я взвалила один из них себе на спину.

— А ты сможешь нести его, a stór? — спросила мама.

— Смогу, мама.

Эта ноша напомнила мне вес Пэдди у меня за плечами в ту злосчастную ночь.

А затем рядом со мной появилась та самая фея, которая до этого похитила меня. «Твой малыш сейчас гниет в земле, — прошептала она мне, — превращаясь в слизь и жижу, как ваша pratties. И другие твои дети — они тоже умрут. Пойдем, пойдем со мной прямо сейчас…»

— Онора… Онора!

— Что, мама?

— Я несколько раз звала тебя. Здесь тот самый cillín. Остановимся и помолимся.

Сillín занимал кусочек пустыря у подножья холма, где находился источник Святого Джеймса, вдали от кладбищ Буши-Парка и Барны. Это унылое место не имело характерных черт обычного кладбища: не было здесь надгробных плит или камней с датами смерти и именами тех, кто не успел пожить, так и не родившись, или тех, кто лишил себя жизни сам.

Я подошла к горке земли. Сверху на ней лежал букетик подснежников — так Майкл отметил нашу могилку. Я встала на колени, мама опустилась рядом со мной. Слова молитвы не шли на ум, в голове крутилось только бесконечное «Прости, прости меня»…

Мама встала и направилась к лежавшему неподалеку валуну. Подняв кусочек щебня, она начала что-то писать на боку большого камня.

— Что ты делаешь, мама? — спросила я.

— Рисую петуха, вроде того, что изображен на столбе ворот нашего кладбища в Барне, — ответила она. — В свое время его там вырезал твой дядя Дэниел.

Дядя Дэниел умер еще до моего рождения. Он был молод, но пожить успел.

— Fadó, — начала она свой рассказ, продолжая рисовать на камне. — Это было на второй день после того, как Иисус умер и был похоронен в своей гробнице. Римские солдаты, распявшие его, готовили себе ужин, когда их капитан неожиданно вспомнил слова Иисуса о том, что он восстанет из мертвых на третий день. Что если его последователи решат украсть тело, а потом сделают вид, будто тот на самом деле воскрес и скрылся? Лучше пресечь это сейчас. Поэтому он сказал им: «Значит так, ребята. Вернитесь туда и закройте вход в ту пещеру большим камнем. Ко времени, когда вы вернетесь, этот петух в котле как раз сварится и вы сможете отлично поужинать». Они выполнили работу и вернулись, готовясь полакомиться, но их командир все не унимался и продолжал спрашивать: «Вы в этом уверены? Вы уверены в том, что гробница та надежно забаррикадирована?» Наконец один из воинов сказал ему: «У того парня шансов выйти оттуда не больше, чем у этого петуха — выбраться из кипящего котла». В тот же миг петух прыгнул на край котла и заголосил: «Slán Mhic Máire! Сын Марии цел и невредим!»

— И теперь все петухи повторяют эти слова каждое утро, — закончила мама, — напоминая нам, что Сын Марии жив. И твой сын тоже slán. Он a nún — в безопасности — с Марией. Так и есть, Онора. Ты должна верить в это. И должна дать ему имя.

— Я не могла этого сделать, мама, — ответила я.

— А я назвала малыша, которого потеряла, Джонни — в честь твоего отца.

Я промолчала.

— А как звали того святого, о котором говорили Келли? Ну, того, которому принадлежал золотой посох? — спросила мама.

— Святой Греллан, — сказала я. — Он оживил другого младенца, но не моего сына.

— Порой я думаю, что тех, кого Господь любит особенно, Он забирает к себе пораньше. Твоему ребенку не суждено голодать или умереть от лихорадки. Он стал ангелом и теперь наблюдает за своей семьей с небес. Ты найдешь утешение, разговаривая с ним, но для этого ты должна дать ему имя. Итак… Греллан?

Я кивнула.

— Греллан Келли, — повторила мама, выцарапывая это имя на камне. — И не слушай эту волшебную фею, Онора, — закончив, сказала она мне напоследок. — Слушай лучше крик петуха.

* * *

Наступил март, День Святого Патрика. Время высаживать глазки ростков, вырезанные из картофелин, которые нам удалось сберечь. Той самой pratties, в которой зимой я отказывала своим детям.

— Мама, из этой я вырезал десять штук, посмотри, — сказал Пэдди, один за другим опуская глазки в горшок.

— Молодец, Пэдди, — похвалила я. — Только будь осторожен с ножом.

— Мама, можно мне уйти? — спросил Джеймси.

— Нет, ты должен присматривать за Бриджет, Джеймси.

— Но, мама…

— Делай, что тебе говорят. И не отвлекай меня.

Вырезая глазки, я держала картофелину в левой руке.

Когда две недели назад работы по строительству дорог все-таки начались, Майкл и Оуэн Маллой ушли в Голуэй Сити до рассвета, чтобы занять очередь среди еще нескольких тысяч мужчин: в восемь утра им нужно было предстать перед инспектором и доказать ему, что они стали неимущими в результате картофельной чумы. Люди, которые «нуждались и до этого», к работам не допускались. У Майкла и Оуэна были письма от отца Роша, удостоверявшие их нынешнее бедственное состояние, — это было тяжело и унизительно для двоих мужчин, которые всегда находили способы кормить свои семьи.