«Мое утраченное счастье…» Воспоминания, дневники - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Костицын cтр.№ 234

Мы, физико-математики, очень беспокоились за участь профессора Bruhat, директора Ecole Normale ^[1250]. Он был арестован за попытку спасти одного из студентов, которого немцы искали, и тоже не вернулся. Поэтому, когда милая Claudette старается уверить, что она спаслась из-за высокого уважения немцев к ее научному авторитету, я позволяю себе не верить ей. Вела она себя хорошо и достойно, и ее спасение — дело исключительной удачи ^[1251].

На большие каникулы утром 13 июля мы уехали с Gâtinaise в Achères, на этот раз — с уверенностью, что нам не придется каждую неделю возвращаться в Париж для регистрации. Кроме нас в Achéres должна была приехать с семейством Тоня, которая сняла домик Ragobert: это было не так плохо, хотя и примитивно; главное, и сад, и лес под боком. Семейство Пренана и сам он тоже должны были вскоре приехать.

Дом встретил нас хорошо, лес и поля — тоже. Земляника уже отошла, но были грибы, довольно много, и мы искали их с удовольствием. Мы уже знали, в какой части леса и в какое время года нужно искать боровики, подберезовики, лисички, сыроежки, а также другие породы, свойственные Западной Европе и у нас, в России, неизвестные: coulemelles, psalliotes ^[1252] и др. Искать последние было чрезвычайно приятно: они росли на полях и опушках; их видно издали — беленькие, крепенькие, душистые. У нас было излюбленное место, где каждый день нас ждал урожай.

Помимо грибов нас привлекали малина, которой оказалось немного, и ежевика, которая в этом году подверглась нападению какого-то вредителя; было очень трудно найти годные ягоды. С большим любопытством мы ходили по выгоревшим частям леса и наблюдали, как быстро появляется и крепнет новая растительность: как и полагается, где были сосны, появились березы, а около них всюду — кустики земляники, очень часто с ягодами.

В лесу бродили хищники — спекулянты лесным товаром, которые иногда с разрешения властей, но чаще без всякого позволения, вывозили огромные стволы. В иных местах громадные сосны, обгорелые в нижних ярусах, сохраняли у верхушек некоторую жизнеспособность. Они были опасны, потому что достаточно маленького ветерка, чтобы свалить огромный ствол. Мы ходили в эти прогулки с истинным удовольствием, тем более, что улучшение продовольственного положения позволяло несколько сократить нашу охоту за продуктами питания.

Иные прогулки были очень далекими: так, рано утром 25 июля мы сели в car vert и поехали навестить Игоря, который лежал, все еще больной, в загородной лечебнице. Это было недалеко, но добраться сложно: нужно высадиться в Ponthierry ^[1253], оттуда направиться к Сене, перейти ее по полувосстановленному мосту или переехать на лодке, если мост не действует (никто ничего не знал наверняка), и затем, не доходя до Sainte-Assise с его антеннами, пойти направо к какому-то замку, где была расположена лечебница. Расстояния оказались больше, чем мы думали, а бестолковщины в данных нам указаниях — гораздо больше, чем ожидали. К тому же день был жаркий и для тебя очень утомительный. В конце концов к полудню мы добрались до лечебницы. Игорь, чрезвычайно слабый, лежал там в общей палате у окна и наслаждался воздухом, светом и покоем. Он был очень рад видеть нас, и дополнения к его питанию, которые мы привезли, оказались очень кстати, но долго с ним разговаривать было нельзя.

Пробыв с Игорем три четверти часа, мы отправились обратно, и тут встал вопрос о нашем собственном питании. Никаких ресторанов, кафе и т. д. кругом не было. У сторожа мы выпили кофе с молоком и хлебом и стали спрашивать о дороге. Нам указали ее сокращение, позволявшее миновать Ponthierry, но указали неверно. Мы не запутались совершенно случайно, вышли к непредусмотренной станции железной дороги (увы, не по пути) и перешли Сену по непредвиденному мосту, что привело нас к неизвестной деревне. Посмотрели время, посмотрели карту: нужно было торопиться, чтобы застать в Perthes ^[1254] наш обратный car vert. Я помню хорошо этот путь. Он был не лишен приятности и разнообразия, но тени было мало, день становился все жарче и жарче; ты явно начинала уставать, хотя была довольна проведенным днем и прогулкой.

Так мы добрались до Perthes. Куда идти? Конечно, к нашему приятелю Crapaud — приятелю особого рода: мы знали и видели его часто, но он не знал нас совершенно. Это был трактирщик, бойкий и разбитной, занимавшийся черным рынком. Car vert всегда останавливался около него по пути туда и на обратном, и всегда производились большая выгрузка и нагрузка. Пассажиры наблюдали эту картину с юмористическими комментариями и, слушая их, можно было узнать полную биографию Crapaud. Войдя в трактир, мы с любопытством присматривались к нему, и он был удивлен и обеспокоен. До прихода автокара оставалось еще полтора часа, что дало нам возможность узнать также кулинарные таланты M. Crapaud. Домой мы попали поздно вечером — усталые, но довольные ^[1255].

Тоня появилась в Achères, если не ошибаюсь, в конце июля. Она привезла с собой несколько книжек советских журналов, и мы с удовольствием читали «Морское братство» Зонина, «Молодую гвардию», «Сына полка», политические и военно-политические обзоры. В это время все еще было неясно. В кинематографах шли последние серии «Почему мы воюем» ^[1256], где о русских говорилось с симпатией, но уже чувствовались трещины: подстрекаемая нашими союзниками, Турция отказалась вернуть область Карса и Ардагана, захваченную ею после той войны. Атомная бомба, брошенная на Хиросиму в начале августа, разорвалась и в международных отношениях. Стало ясно, что она направлена и на нас, и во французской политике сейчас же появились виляния.

Обо всем этом мы много разговаривали и спорили, особенно — с Тоней, которая всегда очень примитивно отстаивала ту точку зрения, которая ей казалась официальной. Что же касается Марселя, то он, как всегда, занялся пропагандой. Вот один из ее образчиков буквально: сцена происходит в коровнике богатейшего фермера Creuset, жена которого и ее мать доят коров. Покупатели ждут, в их числе — Марсель и я. Проходит сам Creuset, человек вообще сумрачный, неразговорчивый и злейший реакционер. Марсель его останавливает.

Марсель: У вас — прекрасный сарай и великолепный скот.

Creuset (расцветает): Да, мы с женой заботимся обо всем; как видите, все чисто, прочно и в порядке.